Ирина Кнорринг - Стихи о себе

Не километры разделяют нас,
Не темные парижские предместья.
Страшнее блеск полузакрытых глаз,
И то, что никогда не будем вместе.

Ты на меня ни капли не похож.
Ты весь другой и жизнь твоя другая.
Ты что-то думаешь, чего-то ждешь.
Тоскуешь, может быть, — а я не знаю.

Какой же силой в сердце удержать
То нежное, что ускользает мимо?
Я не могу тебя поцеловать.
Я даже не могу назвать любимым.

Переполнено сердце мое
Песней звонкой, неудержимой.
Мы не будем больше вдвоем,
Веселый, нежный, любимый.

Буду письма твои беречь.
Буду в сердце накапливать жалость.
Это все, что теперь осталось
От коротких осенних встреч.

Будут мглистые, зимние дни,
В окнах — дождик, ленивый, частый.
Как мне радость свою сохранить?
Я ведь знаю, что буду несчастна.

Вот теперь — тебе нечего ждать,
Будет каждый вечер, как вечер.
Вот теперь я тебе отвечу
На вопрос, — к кому ревновать.

Звонким камнем лечу в неизбежность,
Яркий свет на моем пути.
— Ну а ты не сердись и прости,
Что я не умела быть нежной.

Так просто? Будто я была чужая?
Не опустела без меня земля?
А женщины, мой милый, не прощают
Вот эту легкость, этот светлый взгляд.

Ты знаешь все, и мне смешно лукавить.
Ты знаешь то, чего не знала я…
Все можно было удержать, поправить.
Ты не хотел? Так Бог тебе судья!

Мы миновали все каналы,
Большой и Малый Трианон.
Над нами солнце трепетало
И озаряло небосклон.

Мы отходили, уходили
Под сводом сросшихся аллей,
Не слышали автомобилей,
Не видели толпы людей.

И там в глуши, у статуй строгих,
Под взглядом их незрячих глаз,
Мы потеряли все дороги.
Забыли год, и день, и час.

Мы заблудились в старом парке —
В тени аллей, в тени веков.
И только счастье стало ярким,
Когда рванулось из оков.

Приходят школьники. Стучат сабо,
Бормочат незатейливые шутки.
А я одна опять сама с собой
С химерами и ярмарочной уткой.

И с мыслью о тебе. И это — все.
Я — самая последняя из нищих.
И легкий ветер в щепы разнесет
Построенное на песке жилище.

И легкий ветер — разнесет мой дом —
Мои стихи и темный взгляд химеры,
и мутный день, который за окном
Печально стелется туманом серым.

Но дорог мне вот этот зыбкий свет,
Вечернее отсвечиванье стекол,
И эти дни, нежней которых нет,
Без мудрости, без цели и без срока.

Когда-нибудь найду душе приют
В пустой и жуткой тишине тумана…
Но никогда любить не перестану
Тебя, стихи и молодость мою.

Я накопила приметы,
Много тревожных примет:
Будет холодное лето,
Матовый облачный свет.

Будут задорные блески
В землю опущенных глаз.
Ветер запутает дерзко
Смысл недослышанных фраз.

Неповторимые встречи,
Неутаенная грусть.
Слабые, узкие плечи,
Примут непрошеный груз.

В новой, приниженной жизни,
В неумолимой борьбе,
Будут рассказы о ближних
И иногда — о себе.

Длинные, цепкие руки
Сдавят до боли виски.
Мир потускнеет от скуки
И небывалой тоски.

Встанут забытые лица,
Кто — и зачем — не пойму.
Дом, где так трудно забыться,
Станет похож на тюрьму.

Будут бессонные ночи,
— Много тревожных ночей, —
И неразборчивый почерк
При осторожной свече…

В полдень томленья и лени,
Как и в былые года,
Вдаль от парижских строений
Будут скользить поезда.

И на поляне в Медоне,
У белоствольных берез,
Сердце впервые застонет
От накопившихся слез.

Горечь — обиды — и цепи —
Кто их сумеет нести?
И неуслышанный лепет:
«Было. Не будет. Прости!».

Всегда все то же, что и прежде,
И пестрота больших витрин,
И кукольные лица женщин,
И жадные глаза мужчин.

Под сеткой золоченой пыли,
На тихом берегу реки
Скользящие автомобили
Швыряют наглые ревки.

Вдоль стен, расхлябанной походкой,
С улыбкой лживой и ничьей,
Проходит медленно кокотка
В венце из солнечных лучей.

И в головном уборе клином
Монашка — Божья сирота —
С ключами на цепочке длинной
Влачит распятого Христа.

А я хочу — до боли — жить,
Чтоб не кляня, не хмуря брови,
Весь этот подлый мир любить
Слегка кощунственной любовью.

За мутный день у мутного окна —
Огромный день неумолимой скуки,
За эту грусть («опять одна, одна…»),
За слабые уроненные руки.

Неужто никогда в своем уме
Ты не отыщешь слов — простых и нужных?
Ведь трудно жить в неозаренной тьме
И быть сухой и сдержанной наружно.

Потом — усталость, чтобы не грустя,
По мелочам больную жизнь растратить.
Стихи о скуке («так себе, пустяк…»),
О ветре, о разлуке, об утрате.

О мутном дне, непоправимом дне
У мокрого окна (на раме — плесень).
И никогда ты не придешь ко мне
Ни с тихим словом, ни с веселой песней.

Молчанья ничто не нарушит —
Я сделала жизнь простой.
Ввела я и тело и душу
В давно желанный покой.

Без мыслей, без слов и проклятий
Огромные дни скользят,
И синий больничный халатик
Удобней, чем всякий наряд.

А руки висят, как плети.
Я будто совсем не жива.
И нечего мне ответить
На ласковые слова.

Вы строите большие храмы,
Вы кораблю даете ход,
Вы равномерными стихами
Изображаете полет.

И с безрассудным постоянством
Из непомерной пустоты
В междупланетные пространства
Вы устремляете мечты.

И я для вас чужда, — не тем ли,
Что умной правды не молю,
Что я люблю простую землю,
До боли огненной люблю.

Под пламенные разговоры
О вечности и божестве
Я вижу — ветер лижет шторы
И солнце плещется в траве.