Эндрю Марвелл - Поэтические переводы

Как с жителей своей земли
Берут налоги короли
И - хоть их займом называют,
Собрав, своим добром считают,

Таким же образом и тот,
Кто с прозы иль стихов берет
Искусной выдумки налог
Своим творениям во прок

Быть признан должен королем
Писателей в краю родном.
Сто крат к чужому он уму
Взыскательней, чем к своему;

Беря чужие мысли,
Он осмотрит их со всех сторон.
Мы беспристрастрее глядим
На то что сделано другим.

Обточенная мысть богаче,
Чем брошенная наудачу.
Груба ведь соль солончака,
А соль столовая тонка.

Будь вечность нам в с тобой в удел дана,
Я б не роптал, что слишком ты скромна.
Коль ты бессмертен, право, ни к чему
Спешить дать волю чувству своему.
Друг подле друга мы бы день-деньской
Могли б сидеть в мечтах рука с рукой,
И я бы стаж любви своей считал
Со дней Потопа и при этом знал,
Что ты меня разлюбишь не скорей,
Чем во Христа уверует еврей.
За те года, что зрела б наша страсть,
Успели б царства возрасти и пасть.
Никак не меньше сотни лет ушло б,
Чтоб оценить глаза твои и лоб.
Еще столетье – для твоих грудей.
Я мог бы каждой прелестью твоей
Веками наслаждаться не спеша,
Пока в последнем не сверкнет душа.
А прелести твои, доверься мне,
Достойны сей неспешности вполне.

Но мы не вечны, милая, отнюдь.
Повозке наших дней недолог путь
В тот край, где мы с годами будем все,
А там уж не блистать твоей красе.
Там неприступный мрамор черт твоих
Не потревожит мой зовущий стих,
Там мирно спят среди могильных плит
Мужская похоть и девичий стыд,
Там станет лишь утехой для червей
Бесценный клад невинности твоей.
А гроб, хоть всем хорош на первый взгляд,
Да только для объятий тесноват.

Так вот, покуда мы еще – не прах
И пламя страсти на твоих щеках,
Как лихорадка нежная горит
И о желаньях тайных говорит,
Давай сейчас свой голод утолим
И, уподобясь хищникам двоим,
Сожрем в один присест все, что нам дать
Способно время. Лучше так, чем ждать
Бог весть чего. Давай в один клубок
Сплетем наш жар и пыл, сорвав замок
С ворот любви в жестокой схватке тел.
Вот, вкратце, то, чего бы я хотел.
И пусть нам ход светил не удержать,
Мы их заставим вскачь для нас бежать.

Душа.О, кто бы мне помог освободиться
Из этой душной, сумрачной темницы?
Мучительны, железно-тяжелы
Костей наручники и кандалы.
Здесь, плотских глаз томима слепотою,
Ушей грохочущею глухотою,
Душа, подвешенная на цепях
Артерий, вен и жил, живет впотьмах,
Пытаема в застенке этом жутком
Коварным сердцем, суетным рассудком.

Тело.О, кто бы подсобил мне сбросить гнет
Души-тиранки, что во мне живет?
В рост устремясь, она меня пронзает,
Как будто на кол заживо сажает, -
Мне эта высь немалых стоит мук!
Ее огонь сжигает, как недуг.
Она ко мне как будто злобу копит:
Вдохнула жизнь - и сразу смерть торопит.
Недостижим ни отдых, ни покой
Для тела, одержимого душой.

Душа.Каким меня заклятьем приковали
Терпеть чужие беды и печали?
Бесплотную, боль плоти ощущать,
Все жалобы телесные вмещать?
Зачем мне участь суждена такая:
Страдать, тюремщика оберегая?
Сносить не только тягостный недуг,
Но исцеленье! Нет ужасней мук:
Почти до самой гавани добраться -
И на мели здоровья оказаться!

Тело.Зато страшнее хворости любой
Болезни, порожденные тобой;
Меня то спазм надежды удушает,
То лихорадка страсти сотрясает;
Чума любви мне внутренности жжет
И язва скрытой ненависти жрет;
Пьянит безумье радости вначале,
А через час-безумие печали;
Познанье пролагает скорби путь,
И память не дает мне отдохнуть.
Не ты ль, душа, творишь во мне обитель
Для всех грехов зловредных? Так строитель,
Над деревом творящий произвол,
Срубает и обтесывает ствол.

Мой разум был вместить готов
Все краски луговых цветов,
Мои мечты еще светлей
Казались в зеркале полей;
Но Джулиана лишь пришла —
Мой ум, как я — траву, на гибель обрекла.

От скорби таю столько дней,
Луга ж — все ярче, все пышней,
И все полянки до одной
Лежат в цветах передо мной,
А Джулиана лишь пришла —
Мой ум, как я — траву, на гибель обрекла.

Поля, у вас коварный нрав:
Вы, дружбу верную предав,
Цветете, май встречая свой,
Я ж — гибну, попранный стопой!
Ведь Джулиана лишь пришла,
Мой ум, как я — траву, на гибель обрекла.

Смогу ль безжалостных простить?
Ну нет, теперь я буду мстить:
И сам я, и поля в цветах —
Мы сгинем и падем во прах:
Всё Джулиана! Лишь пришла —
Мой ум, как я — траву, на гибель обрекла.

Пусть лягут надо мной цветы —
Наперсники былой мечты,
Чтоб стать соцветьям луговым
Венком над камнем гробовым!
Ах, Джулиана! Лишь пришла —
Мой ум, как я — траву, на гибель обрекла…

Живые свечи, осветив
Для соловья ночную тьму, —
Чтоб было сладостный мотив
Светлей разучивать ему, —

Кометы, осветив поля
И предвещая — не всерьез —
Не бой, не гибель короля,
Всего лишь близкий сенокос, —

Рой дружелюбных светлячков,
Тем косарям светя в пути,
Кто средь болотных огоньков
Домой не может добрести, —

Вы зря хотите мне помочь:
Здесь — Джулиана! Как в бреду,
Я проведу с ней эту ночь —
И путь обратный не найду…

Уразумев, что я венцом из терний,
Из года в год свершая зло,

Язвил Христу чело —

Грех искупить я ринулся в смятенье:

Везде, в саду и на опушке,

Я рвал цветы (мои плоды — цветы),

Я рушил башни красоты,

Которыми венчал мою пастушку.
И грудой тех цветов я любовался,

И думал (пестуя тщету),
Что я такой венок сплету,

Каким царь славы не короновался…

И вдруг я вижу: древний змей
Мерцает чешуей пятнистой
В цветах, самих цветов немей,
В венках тщеславья и корысти…