Джон Мильтон - Стихотворения

Архангел, сжалься! Пусть нам из пучины

Доставят тело милое дельфины!

Но, пастухи, смахните слезы с глаз.

Довольно плакать, ибо друг наш милый

Жив, хоть и скрылся под водой от нас.

Так в океане дневное светило,

Когда оно урочный путь свершило,

Скрывается, дабы в свой срок и час

С чела небес опять сверкнуть алмазом.

Уйдя на дно, наш друг вознесся разом

По милости творца земли и вод

К нездешним рекам и нездешним кущам,

Где хор святых угодников поет

Хвалу перед престолом присносущим.

Там нектаром с кудрей он смоет ил,

Забудет, что когда-то слезы лил,

И в царстве, чей покой и мир блаженный

Оберегает сонм небесных сил,

Упьется радостью неизреченной.

Не плачьте ж, пастухи. Уйдя от нас,

Стал добрым духом друг наш Люсидас

И в этих водах охраняет ныне

Тех, кто коварной вверился пучине".

Такою песней на дорийский лад

Дубраву оглашал пастух безвестный,

Пока спускался день, огнем объят,

В сандальях серых по дуге небесной;

Когда ж погас, отпламенев, закат

И солнце в море рухнуло отвесно,

Он встал и, синий плащ надев, исчез:

С утра ему опять в луга и в лес.

СОНЕТЫ

НАПИСАНО В ДНИ, КОГДА ОЖИДАЛСЯ ШТУРМ ЛОНДОНА

О, латник или капитан, когда

Взломает эту дверь твой меч кровавый,

Не угрожай хозяину расправой,

Его жилищу не чини вреда.

Питомец муз-волшебниц, без труда

Тебя он увенчать способен славой,

Твои деянья в песне величавой

Запечатлев для мира навсегда.

Не разоряй приют певца невинный:

Сам эмафиец, победитель Фив,

Дом П_и_ндара не превратил в руины,

Надменный город штурмом взяв и срыв,

И стих творца "Электры" спас Афины,

Сердца спартанцев жалостью смягчив.

ДОБРОДЕТЕЛЬНОЙ МОЛОДОЙ ОСОБЕ

Ты с самых малых лет не предпочла

Пространный торный путь стезе безвестной

И ввысь, к вершине истины небесной,

С немногими крутой тропой пошла.

Как Руфь и как Мария, избрала

Ты часть благую и на рой прелестный

Тщеславиц юных области окрестной

Взираешь с состраданьем и без зла.

Так полни свой светильник непорочный

Елеем добродетели святой

И нас не устыжающей надежды

И веруй, дева: полночью урочной

С толпой гостей приидет в твой покой

Жених, чей светлый лик слепит все вежды.

К ЛЕДИ МАРГАРЕТ ЛИ

Отец ваш граф, верховный казначей

И председатель Тайного совета.

Бессребреником слыл во мненье света,

Затем ушел с обеих должностей

И умер, прочитав на склоне дней

О роспуске парламента декреты

Так счеты свел оратор в оны лета,

Узнав о Херонее, с жизнью сей.

На вашего родителя ни разу

Взглянуть не довелось мне оттого,

Что для меня в ту пору длилось детство.

Но я от вас слыхал о нем рассказы

И вижу, что достоинства его

Вам, Маргарет, достались по наследству.

ЧЕРНИТЕЛЯМ НЕКОТОРЫХ МОИХ ТРАКТАТОВ

Назвал я "Тетрахордом" свой трактат.

Он нов по мысли и не прост по слогу.

Таких, кому он по зубам, немного,

А дюжинные книжники вопят,

Название коверкая стократ:

"Сам черт сломает на заглавье ногу!"

И в Майл-энд-Грин, на книгу глянув строго,

Идут гулять, хоть, право же, навряд

Шершавей это слово, чем Колкитто,

Гэласп, Макдбннел, Гордон - имена,

Которые теперь столь знамениты.

О сэр Джон Чик, скорей воспрянь от сна

И, взяв язык Гомера под защиту,

Его в правах восстанови сполна!

ИМ ЖЕ

Как только я призвал свой век восстать

И, сбросив путы, обрести свободу,

Псы и ослы, - а им нет перевода,

Галдеж повсюду подняли, под стать

Тем недругам Латоны, коим стать

Лягушками пришлось в былые годы.

Ведь ждать признанья от такого сброда

Что бисер перед свиньями метать.

Они кричат о вольности, но воля

Созвучна своеволию для них,

И правда им страшней оков былых.

Будь добр и мудр, коль жаждешь лучшей доли,

Иль захлебнется край отцов твоих

В пучине бед, невиданных дотоле.

НОВЫМ ГОНИТЕЛЯМ СВОБОДЫ СОВЕСТИ ПРИ ДОЛГОМ ПАРЛАМЕНТЕ

Как смели вы, кем требник запрещен

И свергнут лишь затем прелат верховный,

Чтоб вновь с Многоприходностью греховной

Блудил, как с девкой, ваш синедрион,

Настаивать, что должен нас закон

Синодам подчинить, лишив духовной

Свободы, данной нам от бога, словно

А.С. иль Резерфорд мудрей, чем он?

Тех, кто, подобно Павлу, стал, без спора,

Господней веры истинным оплотом,

Честят еретиками с неких пор

И Эдвардс и шотландец... как его там?

Но мы разоблачим ваш заговор,

Что пострашней Тридентского собора,

И наш парламент скоро

Меч против фарисеев пустит в ход,

Не уши им, но руки отсечет

И край от них спасет,

Затем что там, где пишется "пресвитер",

Читается "епископ" между литер.

МИСТЕРУ ГЕНРИ ЛОУЗУ О ЕГО МУЗЫКЕ

Ты, Гарри, доказал нам в первый раз,

Что можно даже в Англии суровой

Слить воедино музыку и слово

И скандовать строку не как Мидас.

Твой дар тебя навек от тленья спас;

Художника, в чьих звуках с силой новой

Раскрылась прелесть языка родного,

Не позабудут те, кто сменит нас,

Феб наделил крылами вдохновенья

Тебя, слагатель гимнов и кантаты,

За то, что чтишь ты окрыленный стих.

Тебя б сам Данте предпочел когда-то

Каселле, чье он жадно слушал пенье

В чистилище среди теней незлых.

ПРИСНОБЛАЖЕННОЙ ПАМЯТИ M-С КЭТРИН

ТОМСОН, ДРУГА МОЕГО ВО ХРИСТЕ,

СКОНЧАВШЕЙСЯ 16 ДЕКАБРЯ 1646 ГОДА

Любовь и вера, с коими была

Ты неразлучна, дух твой закалили,

И смерть без жалоб, страха и усилий

Ты ради вечной жизни приняла.

Но не погребены твои дела,

Щедроты и даяния в могиле:

Туда они с тобой, как свита, взмыли,

Где радость неисчерпна и светла.

Послали их в лучистом одеянье

Любовь и вера к трону судии,

Чтоб о твоем земном существованье

Поведали служители твои

И ты вкусила за свои страданья

Дарующей бессмертие струи.

ГЕНЕРАЛУ ЛОРДУ ФЕРФАКСУ ПО СЛУЧАЮ ОСАДЫ КОЛЧЕСТЕРА

Столь, Ферфакс, ты превознесен молвой,

Что в дрожь бросает короля любого

При имени воителя такого,

Кому Европа вся гремит хвалой.

Неустрашимо продолжаешь бой

Ты с гидрой мятежа многоголовой,

Хоть, попирая Лигу, Север снова

Простер крыла драконьи над страной.

Но ждет тебя еще трудов немало

(Затем что лишь войну родит война),

Покуда смута не сокрушена

И справедливость не возобладала:

Ведь доблесть кровью исходить должна

Там, где насилие законом стало.

ГЕНЕРАЛУ ЛОРДУ КРОМВЕЛЮ ПО ПОВОДУ

ПРЕДЛОЖЕНИЙ, ВЫДВИНУТЫХ НЕКОТОРЫМИ

ЧЛЕНАМИ КОМИТЕТА ПО РАСПРОСТРАНЕНИЮ

СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ

Наш вождь, неустрашимый Кромвель, тот,

Кто с мудростью и верой неизменной

Стезей добра сквозь мрак страды военной