Антонин Ладинский - Собрание стихотворений

Жил Блок среди нас. На морозе
Трещали костры на углах,
И стыли хрустальные слезы
На зимних прекрасных глазах.
Жил Блок среди нас. И, вздыхая,
Валился в сугроб человек,
И падал, и падал из рая
На русские домики снег.

Все то же земное сравненье —
Прекрасная пальма в раю,
Сосна, ледяное томленье
В холодном и скучном краю.

Две разных души, но на звуки
Все тех же далеких небес
Из черных сугробов разлуки
Летящие наперерез.

Небесные льдины
И холод высот,
О, мрамор Афины
И сердце, как лед!

Я в северной ласке
Забвенья искал,
Я в этой Аляске
Покой потерял,

И я на рассвете
Являюсь домой
В хрустальной карете
Зари городской…

Спал с куклой ребенок,
Но первый трамвай,
Разрушив спросонок
Игрушечный рай,

Скрежещет, вздыхает,
Гудит за углом
И вновь потрясает
Тот каменный дом,

Где в тщетной заботе
Склониться ко сну
Вы с мужем живете,
Как птица в плену.

Средь тучных соседок
И кухонных стен,
Кастрюль и салфеток
Ваш мраморный плен.

Прекрасные страсти
Вам снятся, но вот
Супружеской власти
Величье зовет

К его волосатым
И пухлым рукам,
К его полосатым
Немецким носкам.

Но руки из тесной
Темницы воздев,
Смиряя небесной
Соперницы гнев,

Достойная строчек
О мраморе рук,
Вы платья комочек
Вздымаете вдруг,

И черною розой
Он пышно расцвел
Под вечной угрозой
Зефиров и пчел.

Зачем показалась
Звезда голубой,
И ты не осталась
Запретной страной,

Страной безнадежной
Для слез и греха,
Гренландией нежной,
Где лед и меха?

Но пламенным грозам
Доверили мы
Непрочные розы
И пальмы зимы,

Пальмириум ельный
По стеклам потек,
Румянец поддельный
Слетает со щек,

Снегурочкой русской
Растаяла ты
В объятьях, на узкой
Постели мечты.

О чем же стихами
Теперь нам писать,
В какой мелодраме
Теперь умирать?

Как нам пережить расставанье?
Какая жестокая мука:
Смотреть на земное сиянье
И знать, что так близко разлука.

Нельзя нам не думать о смерти —
О самом высоком и важном.
Нельзя нам не плакать, поверьте,
Над маленьким счастьем бумажным.

Был дом, над которым шумели
Деревья, шептались дубравы.
Там солнце всходило. Там пели
Нам римские птицы о славе.

Был в мире единственный город,
Прекрасный, как в туберкулезе,
Печальный, как арфа, как холод,
Слетевший к порядочной розе.

И вот ничего, кроме неба.
Ни шума деревьев, ни крыши,
И только свинцовое небо
Склоняется ниже и ниже.

Она вставала спозаранок.
Как бабочка средь тучных роз,
Среди румяных поселянок
Трудилась в этом мире слез.

Смотрите, как она порхает
В балетной юбочке своей,
Каких на свете не бывает
В стране чепцов и бумазей.

И туфелек, таких воздушных,
Таких послушных для стихов,
Не шьет сапожник простодушный
В краю пудовых башмаков.

Не умирай, Жизель! Средь прозы
Ты покидаешь нас, любя.
Сапожник-пьяница сквозь слезы
С галерки смотрит на тебя.

Ты улыбаешься во сне,
В какой-то призрачной стране,
Быть может, ангелам в раю,
У светлой смерти на краю.

Проснешься, и порвется нить,
Ты снова будешь говорить
О тряпках, о пустых вещах
И о хозяйственных делах.

И только твой стеклянный взор,
На полуслове разговор
Вдруг прерванный с печальным «ах»,
Ломанье пальцев, женский страх

Напомнят пред разлукой мне,
Что улетает в тишине,
К подругам неземным спеша,
Твоя бессмертная душа.

Топал медведь косолапый —
Топ — топ.
Хлопал мороз в рукавицы —
Хлоп — хлоп.
Рубили дубы дровосеки —
Тук — тук.

Жил-был царевич. Однажды
Охотился он на лису.
Жила средь зимы картонажной
Снегурочка в русском лесу.

Жила-поживала. Смотрела
В окошко на призрачный лес,
А снег бертолетово-белый
Все падал и падал с небес.

В тех рощах стрелок заблудился.
И видит — избушка. — Кто там?
— Пустите погреться, я сбился
С дороги по лисьим следам.

— Пусти меня в сердце, снегурка!
— Царевич, там холодно, лед:
Прелестная белая шкурка
Не греет, тепла не дает.

Но сердце растаяло. Розы
Непрочны в стране ледяной,
И крупные женские слезы
Катились одна задругой.

И как в Мариинском театре —
Средь белых деревьев зимы
Вдруг нежная музыка смерти
И розовый снег… Это — мы.

Рассеянно томясь в заботах дня,
Ты улетаешь ночью от меня
И на свету, с дороги голубой
Ты возвращаешься в слезах домой.

Навстречу отрываясь от стола,
Я спрашиваю: — Где же ты была?
Где пропадала ты? На небесах?
Но почему вернулась ты в слезах?

Ломая руки, слыша чей-то зов,
Не находя в рассказе нужных слов,
Ты вспоминаешь медленно, с трудом,
Какой-то белый и высокий дом,

Какие-то далекие холмы,
Туманные деревья у воды.
Ты говоришь: — Я видела страну,
Похожую на райскую луну.

Я видела, как с неба падал снег
На берега огромных черных рек.
Я слышала в морозной тишине
То музыку, то долгий плач во сне.

Но не могу припомнить я, увы,
Названье этой призрачной страны.
Быть может, то Россия или рай,
Такой прекрасный и печальный край…

Свинцовые пчелы
И славы закат.
Балетные школы.
Зима. Петроград.

Единственный город
Ко сну отходил,
К любви, в этот холод
Гранитных могил.

Кружилась от этой
Любви голова,
И черною Летой
Казалась Нева.

Там редкостью нежной
Вдруг сделался хлеб,
На муз неприлежных
Разгневался Феб,

Там гибелью сонно
Весь воздух дышал
В пустыне колонных
И зрительных зал,