Гафур Гулям - Стихотворения и поэмы

В начале 20-х годов, когда со всей остротой встала проблема борьбы с беспризорностью, в Ташкенте начали создаваться специальные школы-интернаты. Организовать одну из них поручили Гафуру Гуляму. Ведь он на собственном опыте знал, что такое сиротство, голодное и бесприютное. Однажды, как позже вспоминал сам поэт, к ним в интернат привезли новичков. Ночью, оберегая сон ребятишек, натерпевшихся лиха, и размышляя над их судьбой, уже не горестно-сиротской, какая выпала ему, молодой учитель сложил стихотворение «Дети Феликса» (работу по ликвидации беспризорности в стране возглавлял Ф. Э. Дзержинский). Это произведение, правда не увидевшее света, Гафур Гулям считал первым, открывающим зрелый период его поэтического творчества.

Второе стихотворение — «В чем красота?» — было написано тогда же, в 1923 году, его напечатал учительский журнал. Путь в литературу был проложен.

В последующие годы Гафур Гулям на руководящей профсоюзной и комсомольской работе, он активный пропагандист в массах всего нового, что принесла им революция. Вся его деятельность проходит в гуще трудовых людей, с их заботами и чаяниями, горестями и радостями. Отсюда, от сопричастности всему, что составляет народную жизнь, все сильнее стремление осмыслить ее в главном и выразить поэтическим словом. Стихи Гафура Гуляма появляются в печати одно за другим. В это время он постоянный сотрудник газет и журналов то в Самарканде (тогдашней столице Узбекистана), то в Ташкенте, то в Фергане. Годы эти были также периодом напряженной литературной учебы у мастеров слова — не только узбекских, татарских, но прежде всего у русских, чьи произведения Гафур Гулям узнал и полюбил еще в детстве. Своими главными, любимыми учителями он всегда называл Горького и Маяковского, влияние которых на его творчество в самом деле громадно. От внимательного чтения стихов и прозы русских собратьев по перу Гафур Гулям естественно перешел к переводу их на родной язык. И это, как для многих и многих его коллег, стоявших у истока национальных советских литератур, явилось и превосходной школой литературного мастерства, и высоким примером писательского служения народу, воплощения передовых общечеловеческих идеалов.

Все же именно журналистика долго оставалась той стихией, которой Гафур Гулям отдавал всего себя, можно сказать, без остатка. По заданиям газет и журналов он в 20—30-е годы исколесил весь Узбекистан, нередко приезжал в соседние республики. Его стихотворения, в которых он, преодолевая классические каноны, пролагал новые пути узбекской поэтики — об этом ниже, — зачастую были откликами на события реальной жизни. Откликами иногда фактографическими, гораздо чаще — глубоко осмысленными и прочувствованными, на уровне зрелых, широких обобщений. Это была поэзия гражданственная, остроактуальная в самом возвышенном смысле слова.

В начале самостоятельной жизни не получив сколько-нибудь завершенного образования, поэт упорно, систематически работал над собой, так что уже в молодые годы поражал всех, кто с ним общался, богатством и глубиной разносторонних знаний, прежде всего в области гуманитарных наук. Выразительный портрет Гафура Гуляма той поры дает (в предисловии к сборнику его стихов, изданному в Москве в 1971 году) видный украинский писатель Иван Ле, в начале 30-х годов — инженер-ирригатор, командированный в Узбекистан. Гафуру Гуляму поручили сопровождать группу специалистов в поездке по республике. «Нас, строителей, была группа в несколько человек, — писал Иван Ле, — и в ташкентском губкоме пообещали: кто-нибудь, знающий эти места, да притом еще и русский язык, будет прикомандирован к нам на время поездки. Этот кто-нибудь оказался юношей лет на семь или восемь моложе меня, и, по правде сказать, его первое появление меня слегка разочаровало: неужто не могли отыскать кого посолидней? Парень был высок, строен, с удлиненным, красивым, внимательным лицом и большими тяжело-пристальными глазами, смотревшими из-под очков. Он представился звучно и решительно:

— Гафур Гулям! — и сразу деловито и увлеченно заговорил о поездке… Он хорошо, хотя и с сильным акцентом, говорил по-русски, и минут пять спустя я поймал себя на том, что беседую с ним тоже увлеченно и совсем запросто, как со старым знакомым. В его лице, в его эмоциональной напористости, во всем, что он говорил, обнаруживалось нечто значительное и покоряющее… И говорил он удивительно ярко, на каждом шагу вставляя в речь пословицу или образный оборот, поражавшие своей меткостью…

— Мне кажется, — сказал он вдруг посреди разговора… — мне кажется, товарища инженера надо познакомить не только с землей, но и с хозяином той земли — с народом, с наманганскими узбеками. Были в Намангане? Старинный город… город-кишлак… Настоящий Узбекистан!

Мы, конечно, выразили полную готовность к такому знакомству. Но кто нас будет туда сопровождать? Да конечно он сам, Гафур!.. Мы почувствовали себя смущенно… надо ведь и совесть иметь: у человека своих дел хватает.

— И свои дела успею сделать! — сказал Гафур решительно. — Все надо успевать…

Позже, за годы многолетней дружбы, я понял, что в этом и сказался весь Гафур: всегда готовый безрасчетно, казалось бы, тратить себя, свое время и силы, на какие-то общие и общественные дела, на нескончаемое общение с людьми. Впрочем, так ли уж „безрасчетно“? Нет, он, бесспорно, знал, что все это даст ему потом громадную творческую отдачу, и ничто сделанное для жизни не пропадет даром: жизнь возвратит ему сторицей, сотнями золотых строк…»

Результаты напряженного, плодотворного труда не замедлили сказаться. В 1931 году вышел из печати первый сборник стихов Гафура Гуляма под характерным для того времени названием «Динамо», год спустя — второй, «Живые песни». Из числа поэм, задуманных и созданных автором в 30-е годы, первая — «Кукан» — была издана в 1934 году. Немногим раньше в периодической печати начали появляться переводы его стихов на русский язык.

В это же время Гафур Гулям, уже признанный поэт, становится одним из организаторов литературной жизни Советского Узбекистана. Он участвовал в работе I Съезда советских писателей в Москве, где встречался и беседовал с М. Горьким. В числе тех, кто руководит и направляет в республике литературный процесс, воспитывает смену старшим его участникам, Гафур Гулям остается до конца своих дней.

30-е годы были для него полны неустанной и разнообразной работой в различных жанрах литературного творчества. Оставаясь автором стихотворений и поэм, он все чаще обращается к прозе и драматургии; будучи по-прежнему активным в публицистике, значительно расширяет диапазон переводческой деятельности — переводит не только с русского и через русский, но также с языков братских народов. Как смолоду повелось, много ездит, все чаще — за пределы Узбекистана. Расширяется круг друзей, дома растет семья. В расцвете творческих сил и деятельности Гафур Гулям вместе с народом встретил войну.