Гафур Гулям - Стихотворения и поэмы

Чуждый всякой национальной ограниченности («цвет кожи, раса — звук пустой»), поэт преисполнен гордости за славные страницы истории своего родного народа — узбеков, за их исконные добрые качества — трудолюбие, гостеприимство. При этом он без пощады высмеивает тех, кто по невежеству или с расчетом принижает достоинство народов Востока — носителей древней культуры (стихотворение «Слово чести»). И неизменной остается его горячая любовь к русским братьям, как общенародное чувство всех трудящихся-узбеков:

(«Великому русскому народу»)

Чувства любви и доверия поэт испытывает к любому из народов — к соседям, с кем связывает общность исторических судеб (таджики, казахи), и, конечно, к тем, кто веками томился под гнетом колониализма и обрел свободу в жестокой борьбе, ценою тяжких потерь (народы Индии, Африки). Стихи Гафура Гуляма, пронизанные такими мотивами, собранные воедино, могли бы составить своеобразную хрестоматию интернационализма, помогающую укоренить это благородное чувство в сердцах молодых читателей.

Столь же органичной, отвечающей всему строю его мыслей, чувств и устремлений, вырисовывается в стихах Гафура Гуляма тема Ленина, Коммунистической партии. К образу Ленина, к той роли, какую сыграли учение вождя и его деятельность в судьбе узбекского народа, Гафур Гулям обращается неоднократно на протяжении всей своей жизни. Со свойственной ему способностью представить далекое — близким и родным, личным, он находит проникновенные слова, чтобы символически оттенить неразрывную связь Ильича с простыми тружениками:

(«Моя партия»)

Это — легенда, которая могла родиться в среде тех же пастухов; поэт словно подслушал их мысли. В других стихотворениях он придерживается исторической истины, напоминает о том, что именно на узбекской земле построено и взращено по мысли Ленина, по ленинским декретам. Он не забывает и о том, что Ленин — друг всех угнетенных, которые десятилетиями с надеждой взирают на выпестованную им партию, на страну, где ленинские идеи претворены в жизнь:

(«Клятва»)

Сила стихов самого Гафура Гуляма — в том, что они словно бы впитали в себя кровь и пот многих тысяч бойцов и тружеников, для которых поэт всегда оставался родным, притом теснейшую с ними связь и свою ответственность перед ними он не переставал ощущать от первой до последней из созданных им певучих и грохочущих, пламенных и нежных строк.

В поэтическом наследии Гафура Гуляма важное место занимают поэмы. Оговоримся: отнесение к жанру поэм каждого из помещаемых здесь шести произведений этого раздела представляется отчасти условным, что подтверждает практика издания их как в оригинале, так и в русском переводе. Так, «Свадьба» и «Два Востока» не однажды публиковались под рубрикой «Стихотворения», для чего есть резон: они прежде всего лишены сюжета в обычном понимании этого термина.

Более всего признаков собственно поэмы — у первого из шести произведений Гуляма. Оно озаглавлено по имени главного героя «Кукан». Эта вещь задумана автором как своего рода антитеза дастану — классическому на Востоке произведению литературы либо фольклора с романическим или героическим сюжетом. Жанровая форма дастана, где стихи перемежаются прозой, иногда рифмованной, ритмизованной, — застывшая, с традиционными сюжетными ходами и приемами характеристики действующих лиц, стилем повествования о событиях (поединок богатырей, свидание влюбленных и т. п.), составляющих обязательные компоненты привычной фабулы. Новаторство Гафура Гуляма, который все же использует в поэме ряд особенностей фольклорного характера, заключается прежде всего в выборе жизненного материала, старой литературе категорически противопоказанного. Кукан — бедняк из бедняков, к тому же от природы робкий, нерешительный. Мало того: отец на смертном одре завещал ему: «Что невдомек, не делай наугад, Спроси у тех, кто знатен, кто богат, — у бая, у муллы…» Почитать старших — непреложный закон. Осиротевший Кукан, следуя советам «доброжелателей», обнищал вконец. Но вот в селе организуется колхоз. Соседи Кукана, более живые и смелые по натуре, быстро поняли, что только в коллективе — спасение для бедняков. Кукана тоже зовут в колхоз, иные откровенно высмеивают его за недоверчивость и пассивность. Но… «Вступив, не навлечешь ли божий гнев? Не запятнаешь ли грехом души?» Задача автора — раскрыть именно этот процесс преодоления героем самого себя, забитого и робкого перед гневом божьим и авторитетом богачей. Фольклорный элемент в поэме Гафура Гуляма явственно ощутим в описаниях того, какие злоключения переживает Кукан, слушая и исполняя советы бая, муллы; здесь юмор — лукавый, притворно-жалостливый, идущий не от дастана, а скорее от плутовской сказки. Но колебания Кукана перед вступлением в колхоз, сцена собрания дехкан, где сталкиваются защитники и враги коллектива, — эти сцены выдержаны в реалистических тонах, автор в них следует правде жизни.

Поэма состоит из двух частей — «Кукан-батрак» и «Кукан-колхозник». Такая структура сложилась в окончательном варианте произведения. Первоначально Гафур Гулям написал одну — первую — часть, в финале которой Кукан не только переломил себя и, решив идти в ногу с односельчанами, вступил в колхоз, но и преобразился духовно.

Раздумывая над своим творением, а более всего над судьбами сотен и тысяч таких, как его герой Кукан, — фигура вымышленная, но обобщившая в себе черты многих дехкан-бедняков в начальный период коллективизации узбекского села, — автор пришел к выводу, что финал поэмы — облегченный (сродни благополучной развязке фольклорных произведений), не отражающий сложности явления. В результате после первой части, за которой осталось наименование «Кукан-батрак», была создана вторая. В ней автор еще дальше уходит по пути реалистического изображения героев и событий. Он вводит в повествование себя — излюбленный им, неизменно выигрышный прием — как якобы давнего знакомца Кукана. Получив от него письмо, автор-повествователь приезжает в колхоз, где встречает своего героя, в самом деле совершенно изменившегося внешне и, главное, внутренне. Колхоз процветает, все вокруг дышит изобилием, спокойной уверенностью в завтрашнем дне. Но из долгой беседы с Куканом, из его бесхитростного повествования о пережитом перед читателем раскрывается сложный путь становления и утверждения нового в экономике и в сознании людей. Поэма Гафура Гуляма, таким образом, отвечала актуальным запросам времени; ее по замыслу и по социальной значимости следует поставить в один ряд с «Поднятой целиной» М. Шолохова и со «Страной Муравией» А. Твардовского. Она помогала тысячам колхозников, вчерашних батраков и бедняков, осознать себя, осмыслить переживаемое всею страной и каждым из них в отдельности.