Юлия Беломлинская - Ленинградская школа

Мелких суффиксов стая —
Наш нехитрый трючок
И заварка — густая,
Да не «крюк», а «крючок»

На такой не приладишь
Свой мешок костяной
Разве кепочку… плащик…
Вот и вышел — живой!

Ты в пеньковую дырку
Понапрасну глядел
Не смастырил мастырку
Проибал самострел

Акциозное щасте
Снова в чан моросит
Варикозная Настя
Светло-серым косит…

Ленинградская школа:
«Чувачок… старичок…»
От кола до прикола…
И еще черпачок.

Кушай ложку добавки
Пей чухнячий настой
Ты один.
На полставки.
В школе полупустой…

У меня был колдырь по кличке Груша
Он играл на саксе блатняк
В группе Ля Минор.
Ля Минор — клевая группа
И я гордилась, что у меня такой парень.
Но однажды он открыл мне свою Страшную Тайну.
Он сказал, что раз в месяц — снимает тельник
Одевает фрачную рубашку и золотой жилет
И играет в джазовой филармонии
У Гены Гольштейна
В оркестре «Саксофоны Санкт-Петербурга»
Он рассказал мне это — потому что
Хотел выглядеть в моих глазах
Интеллигентным.
Но на самом деле он был
Обычная шпана с Ленинского проспекта.
Пил, курил траву и закидывался спидами.
Узнав эту Страшную Тайну
Я сразу его бросила.
Все знают, что джаз — это Отстой и Мясо.
А в ансамбле Саксы Питера играют одни Задроты.

Гольштейн играет на кларнете
Бьет ленинградский метроном
Вокруг чахотошные дети
И золотушные притом

У них испорченные зубы
И в легких злые табаки
У них наверченные трубы
И золотые мундштуки

Четыре слева — ваших нет
Четыре слева — ваших нет
Четыре слева — ваших нет
Играй, кларнет

Гремите, питерские сироты
В родное ржавое корыто
Вам все канавы нынче вырыты
И все дороги вам отрыты

Подбрила бровь свою зараза
По рельсам двинулся отряд
И голова противогаза
В окно кивает всем подряд

С огнем и кровью пополам
С огнем и кровью пополам
С огнем и кровью пополам
Играй, абрам

Под голос дудки перекрученной
Под незабвенный нафталин
Во славу Родины замученной
Ты вышел в поле не один

Трясите, питерские сироты
В родное ржавое болото
Не плачь Рахиль
Сдавайтесь ироды
Сегодня в бой идут задроты!

Бьет ленинградский метроном
Бьет ленинградский метроном
Бьет ленинградский метроном
Все об одном…

Поступил в больницу
Третьего числа
Некому молиться
Каши принесла

Тает посередке
Сливочный шматок
Мне б сейчас селедки
«Южного» глоток…

Не люблю ядрицу
Принеси пшена
У меня, сестрица,
В животе война

Врач сказал: поправится!
Проживу и без…
Вынеси, красавица,
Судно и протез

Мне побрили шею
Голову и грудь
Я тебя жалею
Ты меня забудь…
……………………………………………

Венчанные жены,
Вам ли понимать?
Притащила пшенной
Обещала ждать…

Все на Сенной как допа-топа
Тут с кошкой Курицын живет
Его угрюмая Европа
Верхом на курице плывет

Все на Сенной как шуба-дуба
Да только шуба велика
У старика из-под залупа
Торчит Залупа Старика

Все на Сенной как прига-рохе
Народ привычно давит мух
Лишь Курицын — горох эпохи
Привычно слепо-немо-глух

В его ушах желтеет вата
Цветет капустой борода
И занесло его когда-то
Сюда — неведомо куда

На эту гребану Сенную
Где русским потчуют с утра
Где встали, русский дух, почуя
И татарва и немчура

Немеет жид, робеют ляхи
И бессарабы чешут лбы
Но Курицын в одной рубахе
Идет в сугроб своей судьбы

Ему выходит впору шуба
Топор выходит по руке
И отворяет баба-люба
Простоволоса, налегке

Все на Сенной по Русской Правде
Там рубят рубель серебром
И ноздри рвут за бога-ради
Язык оставив на потом

Все на Сенной как шито-крыто
Зима отходит коростой
Полно дырявое корыто
Отменной рыбкой золотой

А Курицын выходят с кошкой
На сей немыслимый уют
И угощаются окрошкой
И порют баб
И сбитень пьют…

Все на Сенной как хали-гали
И даже боле хай-люли
Но мы ли там не целовали
Своей заплеванной Земли?