Юлия Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

АВТОР КУКОЛ «ЛИЗА И ПОЛИНА» ЕЛИЗАВЕТА МИХАЙЛОВНА БЕЛОМЛИНСКАЯ

© ЮЛЯ БЕЛОМЛИНСКАЯ, 2020

ISBN 978-5-0051-1395-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БЕДНАЯ ДЕВУШКА

ИЛИ

ЯБЛОКО, КУРИЦА, ПУШКИН

ЮЛЯ БЕЛОМЛИНСКАЯ В ПИТЕРЕ, В СТАВКЕ МИТЬКОВ ФОТО АНДРЕЯ КУЗНЕЦОВА — МИТЬКА» КУЗЯРУШКИ»

2000 год

ЭТА ВЕЩЬ ПЕЧАТАЕТСЯ В АВТОРСКОЙ ОРФОГРАФИИ И ГРАММАТИКЕ

ВЕСЬ ЭТОТ ТЕКСТ ЯВЛЯЕТСЯ МОНОЛОГОМ АВТОРА, В КОТОРОМ САМ АВТОР И ЕГО ГЕРОИ ГОВОРЯТ ТАК, КАК ИМ — ПРЕДСТАВИТЕЛЯМ АРТИСТИЧЕСКОЙ БОГЕМЫ, СВОЙСТВЕННО ГОВОРИТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ, ТО ЕСТЬ С АКТИВНЫМ ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ СЛЕНГА, ПРОСТОРЕЧИЙ И НЕНОРМАТИВНОЙ ЛЕКСИКИ

ОДНА ИЗ ГЕРОИНЬ, ДЕВОЧКА — ГОВОРИТ, КАК МНОГИЕ ЭМИГРАНТСКИЕ ДЕТИ — НЕПРАВИЛЬНО И С НЕОЛОГИЗМАМИ, И ЭТО ТОЖЕ ВАЖНАЯ РЕЧЕВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

ВСЕ ЭТО СОГЛАСОВАНО С ЛИТЕРАТУРНЫМ РЕДАКТОРОМ

ВСЯ ПРАВКА ПО ГРАММАТИКЕ, ОРФОГРАФИИ И СТИЛЮ ПРОИЗВЕДЕНА АВТОРОМ И ТАКЖЕ СОГЛАСОВАНА С РЕДАКТОРОМ

С РЕДАКТОРОМ ТАКЖЕ СОГЛАСОВАННЫ ВСЕ СЛУЧАИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЗАГЛАВНОЙ БУКВЫ, КУРСИВА И КАВЫЧЕК

ВСЕ ИНОСТРАННЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ ТАКЖЕ ОСТАЮТСЯ В АВТОРСКОЙ РЕДАКЦИИ И СОГЛАСОВАНЫ С ЛИТЕРАТУРНЫМ РЕДАКТОРОМ

ПРОСЬБА НИЧЕГО НЕ МЕНЯТЬ

(Эта чудная фраза, когда-то, в семидесятые, была напечатана на пластиковых бутылочках с вьетнамским соевым соусом.)

Добрый покупатель — любезный читатель, прими без огорчения бедность языка и примитивность литературного стиля этой книги. Эта прикладная , (в том смысле, что в отличие от абстрактной, ее сразу можно брать и прикладывать к собственной жизни), философия, переложенная, как шоколад орехами, интимными приключениями главной героини, поможет тебе по-новому взглянуть на собственную жизнь и, независимо от твоего пола, возраста и социального положения, обнаружить, что жизнь твоя протекает плавно и хорошо. Кроме того, ты можешь быть уверен не только в подлинности всех событий, имен, фамилий и географических мест, упоминаемых в этой книге, но и в том, что каждое утверждение автора, безусловно, является истиной в последней инстанции — абсолютной и неделимой. Это — свойство прикладной философии, которую не сочиняют в тиши кабинета, но проживают, то в королевском дворце, то во Дворе объедков. На Мерсер-стрит, на Большой Конюшенной, на улице Пигаль…

Знание того, что в Париже, Нью-Йорке и Санкт-Петербурге — ширина койки в камере предварительного заключения — абсолютно одинакова, наводит на философские размышления, о единстве мира и братстве человечества. Но приобрести таковое знание возможно лишь только собственной спиной. Я избавляю тебя, Добрый покупатель, от необходимости самолично кочевать по миру, встречаясь, то с сумой, то с тюрьмой, и радостно поделюсь с тобой накопленным опытом

Бедная девушка Юля Беломлинская

Я приходила к нему два раза в неделю. Мы немножко курили (без этого он давно уже не мог сотворять любовь), потом ложились в постель и это было удивительно хорошо — я чувствовала, что внутри у меня — Питер — все его шпили и адмиралтейская игла, все его камни, и кони на Аничковом, все его голуби (ну вот же их голос: полу-клекот — полу-стон) и все подворотни.

Потому что Ярмола — это Ярмола, он — свой, он был с Хвостом в Салихарде и в эфедрине, он был с Курехиным в начале Поп Механики, от него пахнет Питером — корюшкой, плесенью и болотом — ну как же такого его не любить?

И когда он со мной, то я КАК БУДТО снова дома. Тут нужно много этих КАК БУДТО:

Вот моя работа — маленькая студия на углу 8-й и 30-й, американская девушка — хозяйка, мы с Иркой и четверо грузин, сбежавших от гражданской войны — брат и сестра, и еще, брат, и сестра — все из тбилисской Академии Художеств.

Ирка из Мухи, еще по Питеру моя любимая подруга (я ее сюда и выдернула), а я вот после Театрального — Постановочный факультет. Все мы называемся гордо «Художник-дизайнер тканей» и рисуем в основном абстракции для дорогих мужских рубашек — это легкая и приятная работа, и нам с Иркой кажется, что мы КАК БУДТО в мастерской в Мухе или в Театральном или в Академии — шесть столов, диван, кактус, кофеварка, по пятницам мы пьем и грузины поют. Хозяйка дала нам всем ключи, и мы работаем, когда нам удобно, а она с 9-и до 5-и — в это время работают клиенты- заказчики. Как будто…. Но дружить с грузинами не выходит — они слишком вписались в этот новый мир — говорят все время о деньгах или о том, что увидели в телевизоре. Ну и о еде, конешно — это уж обязательно. Хозяйка с ними дружит и почти всю работу отдает им, а нам — остатки. Ну, как- то концы с концами сводить удается.

Мы с Иркой говорим по-прежнему только о любви и о книжках, а книжки мы себе выписываем по почте (как положено провинциальным барышням из старинной России, из той предыдущей Дореволюции), выписываем на двоих и по очереди читаем. КАК БУДТО мы дома — на Петроградской. Я — на Ораниенбаумской, а она за углом, на Гатчинской. Утром мы просыпались и созванивались — у кого будем кофе пить? Счастье ненормированного рабочего дня…

Она меня и провожала. Все, что угодно я могла предположить, уезжая в Америку «навсегда», но только не продолжение этих безумных кофеепитий — тут в Нью-Йорке.

Я через год написала ей письмо, и после первого путча она принесла мне его и прочитала эти строчки:

«…Вали оттуда, вали скорее! Ты не себя, ты Алешу должна оттуда увезти — он слишком хороший мальчик. Ты же знаешь, как у нас бывает — вот там сейчас жахнет, и пусть даже не сильно, пусть даже погибнут только пятеро мальчиков — но это будут самые лучшие, самые вот такие — как твой, потому что такие выскакивают под танки — за Родину первыми — ВСЕГДА. И твой — выскочит. Увози!»

В общем, я ошиблась в своем предсказании на двух мальчиков. Одного как раз увезли по моему совету. Ирка взяла сына — закинула его в Германию к дальней родне (она из петербургских немцев — часовщиков), а сама сюда — неизвестно за каким хером — знаменитая мухинская красавица Ирка — идиома превращается в казарменную шуточку — к началу моего рассказа уже было известно за каким: уже возник на горизонте черновицкий еврей Эмиль Лудмер, (Ирка для простоты звала его Шуриком), прошедший питерскую Консерву по классу рояля, Израиль, Бельгию, (там он купил землю и стал Вассалом бельгийского короля — а попросту — гражданство получил), Париж — (там он жил в замке у графа и плавал пианистом на пароходике по реке-Сене), но бродяжий дух его из Парижа вынес и донес до квартирки для бедных на Ист-Сайде, а это я вам скажу — сокровище. Вторым его сокровищем являлась мечта каждого провинциального еврея — красавица-шикса, то есть Ирка. Ирка, стало быть, была уже пристроена, а я — не вполне.