Владимир Фирсов - Чувство Родины. Стихи и поэмы

Был страшен конь,
Окрашенный зарей:
В его крестце
С утра
Стрела
Торчала,
И он весь день метался одичало
Над трупами, над влажною землей.

Века…
Века с того минули дня.
Минули Освенцим и Хиросима.
А я все слышу
Крик невыносимый,
А я все вижу
Этого коня.

Все вижу я,
Как с кровью пополам —
Не рьяно, а устало, постепенно —
Еще зарей окрашенная пена
В два ручейка
Течет по удилам.

Погасни же, кровавая заря!
Яви прохладу,
Тишину на раны…
Из векового древнего тумана
Глядит на мир восьмое сентября.

Я все понять бы в том тумане мог,
Я все коню безгласному прощаю,
Но как он боль, скажите,
Превозмог,
Когда ушел,
Погасший,
Из-под ног
Татарника неяркий огонек,
Гореть и жить уже не обещая?!

Кто был хозяин этого коня —
Не мне судить!
Да и не важно это.
Коня, не увидавшего рассвета,
Мне жаль
С высот сегодняшнего дня.

Он умирал,
Не ведая о том,
Что я
Спустя века
О нем припомню,
Что я приду на Куликово поле,
Сорву татарник бережно, с трудом.
С трудом…

И он горит в моих руках
Среди степной и обнаженной сини,
Напоминая
Жизнь мою в веках,
И смерть мою,
И воскрешенье ныне.

Легли колюче
На мою ладонь
Четырнадцатый век
С двадцатым веком…

А там,
Над Доном,
Бродит мирный конь
И слепо
Доверяет человеку.

Какая здесь, скажите, вера,
Когда, не зная почему,
Я вдруг, поверив,
Лицемеру
Самозабвенно руку жму?
И что ему, скажите, стоит,
Себя улыбкой осеня,
Радушно пригласить за столик
И выпить чарку за меня?
А я уже сгибаю спину.
Отдав размашистый поклон,
Вдруг похожу на славянина,
Что иноземцем взят в полон.
А я уже как будто должен,
Обязан дань ему платить,
Не думать — до чего я дожил!
И ложь в застолье говорить…
О робость многовекового
Седого рабства на Руси!
Держать за пазухою слово
Меня отныне не проси!
Ведь я не раб.
Я весь заполнен
Той верой, что во мне жива,
Тем самым Куликовым полем,
Где дремлет горькая трава.

Описать не берусь
Я земли моей давнее горе.
Полоненная Русь —
Половецкая сабля на горле,
Соловьиная боль,
Перебитая песня баяна.
Я иду за тобой,
За слезами твоих полонянок.
Все как будто во мне —
И горящие хаты,
И слезы,
И в родной стороне
Заглянувшие в душу березы…
Что могу я,
Когда
На руках моих тяжкие цепи!
Русь!
Беру навсегда
Твои реки, и белые степи,
И лесные края,
И неяркий огонь горицвета,
Я беру соловья,
Не допевшего гимна рассвету.
Русь!
Великая боль
Мне скрутила тяжелые руки.
Я сливаюсь с тобой.
Принимаю несметные муки.
Сколько бед за спиной,
Что сумел я с тобою осилить!
Русь!
Ты стала страной,
Стала вечно великой Россией.
И на все времена
У тебя неизменно богатство —
Ты безмерно сильна
Правотой бескорыстного братства.
Вот какие дела,
Понимаете, знаете, люди!..
Русь
Под игом
Была.
Но Россия под игом
Не будет!

Дымы
Уходят кверху,
И в ясном небе синем
Они стоят, как вехи,
Над селами России.

Они стоят, не дрогнув.
В любое время года
Они взлетают ровно,
Когда ясна погода.

И замирают гордо.
Зарю оповещая
И суетливый город
Спокойствием смущая.

Когда ж на небе тучи
И ветер дышит громом —
Ракитою плакучей
Дымы
Над каждым домом.

Но так или иначе,
Переживая немо,
Они свое отплачут
И снова смотрят в небо.

И, зорьку окликай,
Синеют в небе синем.
И прямота такая
Сродни тебе, Россия.

Стоят дымы,
Как вехи,
Как флаги на парадах.

Они поднялись кверху
Не для того,
Чтоб падать!..

Мне печалиться некогда.
Не во сне,
Наяву
Появляются недруги, —
Значит, верно живу.

Мне печалиться некогда.
В гуле нынешних дней
Что недуги и недруги
Против правды моей!

Мне печалиться некогда.
Часто я узнаю:
Возмущаются недруги, —
Значит, верно пою.

Мне печалиться некогда.
Жизнь не замкнутый круг.
С появлением недруга
Появляется
Друг.

Мне печалиться некогда,
Только думаю я:
Не исчезли бы недруги,
Не уйдут и друзья.

Да, печалиться некогда.
До скончания дней
Мне приветствовать
Недругов
В ожиданье
Друзей!

До школы еще, давно,
Я помню, открытье сделал —
Простое, как дважды два.
И был им тогда потрясен.

Бесхитростно я решил,
Что если растут деревья,
Картошка и лен рожают,
То это от солнца все.

От солнца и день встает
И лен зацветает в поле,
И в речке вода теплей
Становится от него.

Как видите, я свершил
Открытье невесть какое.
И властно меня поля
К себе поманили вдруг.

Куда ни посмотришь — рожь
Свободно ветра качают.
И жаворонки дрожат,
Невидимые глазам.

А я, потрясенный, гляжу
До боли, до слез на солнце.
И сердце мое к нему
Переполняет любовь…

«Спасибо за хлеб! — шепчу —
О солнышко золотое.
Не дай сироту в обиду,
Будь матерью и отцом.

Я буду верить в тебя,
Как бабушка верит в бога,
Ты только нам хлеб роди
И в холод обогревай».

И тихо моим словам
Внимало оно.
И в мире
Светлей, чем обычно, было
От солнечной доброты.

Куда ни посмотришь — рожь.
Куда ни посмотришь — солнце,
От слез на моих ладонях
До странствующих облаков…

И ночью, когда оно
Дремало за темным лесом,
Я все еще с ним говорил,
Как с самым живым существом.

И долго не мог уснуть:
Опять поднималось солнце
От слез на моих ладонях
До странствующих облаков.

Шли годы…
И день за днем
Скользило по небу
Солнце!
И в пасмурную погоду
Я слышал его тепло.

Однажды, уже в Москве,
Учитель сказал,
Что скоро
Затмение солнца будет
И можно
Увидеть его.

— Такое бывает редко! —
Добавил.
И, чиркнув спичкой,
До черноты закоптил он
Обычный осколок стекла.

Затмение я пережил.
Но было, однако, больно
На солнце глядеть
Сквозь копоть,
Сквозь грязный осколок стекла.