Ольга Реймова - Парус, ветер и любовь (сборник)

Они были из разных городов. Поженились, но никак не могли объединиться в один город. Сима училась в аспирантуре и считала это очень важным, а может быть, и самым важным в своей жизни. А у него были больные родители, и к тому же он главный конструктор своего города. Там каждый дом, каждая улица были его. Как он мог всё это бросить?!

Писали друг другу письма. Она его всё время ждала и ждала от него много писем… Постоянно бегала к почтовому ящику за письмом. Считала, что он должен тоже, как и она, писать письма каждый день. Почту приносили два раза в день: с утра и после четырех часов дня. Сима, если была дома, бегала к почтовому ящику постоянно и проверяла, нет ли письма. Её маму вначале это смешило, потом стало раздражать. А она всё равно проверяла почтовый ящик.

Чего бы проще, бросить эту дурацкую аспирантуру, кому она, в конце концов, нужна! И уехать к нему. Потом она так и сделала. Оформила академический отпуск на неопределённое время, забрала ребёнка и уехала к нему. Сима думала, он будет счастлив с работы бежать скорее домой. Но где там! Опять ожидание. Весь день одна с ребёнком, телефона нет, да и друзей ещё не успела завести. Даже не поговорить. А если ребёнок болеет, не к кому обратиться. Днём все соседи на работе. Одна, совсем одна.

Опять ожидание. Ждёт, когда он придёт с работы, ждёт, когда хоть слово скажет. То совещание, то какой-то объект обвалился, экспертиза опять же… А бывали и шахматные турниры. Он хорошо играл в шахматы. То встретил одноклассника и два часа с ним проговорил. И к родителям надо обязательно зайти, угоститься у мамы, посидеть там и тоже помолчать. А Сима готовит ужин, старается. Он приходит, переодевается, идёт мыть руки, она накрывает на стол.

— Я у мамы поел. Есть не буду.

— А ты не мог сказать это раньше, до того, как я всё подогрела и выставила на стол?

Ухмыльнулся и пошёл читать газету или книгу.

Потом она устала ждать, бесконечно ждать. И уехала к себе в родной город. Но не избавилась от состояния ожидания. Она опять ждала. Ждала, что он бросит всё и приедет к ним или найдёт какие-то нужные слова, услышав которые она бы перестала ждать и стала бы с ним одним целым. Была бы рядом и была бы этим счастлива.

Неправильно Сима жила. Не надо ничего ждать, надо жить и радоваться тому, кто с тобой. Это уже счастье! А она думала, что счастье придёт к ней на ногах и скажет: «Вот — Я, твоё счастье!»

До чего же глупо так строить свою жизнь! Разве можно построить схему жизни? Жизнь сама по себе идёт, а ты с ней, прислушиваешься, принимаешь или нет. Но лучше принимать, что предлагает жизнь, если предложенное вполне приемлемо для нормального существования. А всю жизнь витать в облаках, мечтать о чём-то или о ком-то, кто вовсе и не существует, наверное, глупо. Тем более что жизнь у каждого одна, её не перепишешь.

Сейчас Серафима Михайловна всё равно чего-то ждёт. Она просто привыкла ждать. Дома всё приготовит и ждёт: когда внучка придёт, когда дочь придёт, когда они ей позвонят. Она закалила в себе это дурацкое состояние ожидания. Очень активно живёт, но всё равно ждёт внимания, сочувствия, понимания и ещё чего-то, чего сама не знает.

А время утекает, не возвращается, бежит вперёд и вперёд. И так Серафиме Михайловне хочется наконец-то вздохнуть и сказать себе: «Ну, вот и всё! Я, кажется, успокоилась».

Всю ночь падали белые пушистые снежинки. А под утро на землю легло снежное покрывало. И эта белизна, по которой ещё никто не прошёл, светилась девственной невинной чистотой.

Серафима Михайловна проснулась от необычной тишины и видит: из-за штор, прикрывающих окно, проникает свет, которого в столь ранний час никогда не было. Она раскрыла шторы и ахнула от увиденной белизны:

«Надо же, как светло в такую рань! Снега-то сколько намело!»

Сима уже почти две недели болела и не выглядывала в окно, потому что не вставала с постели. И радость, которую ей подарило это утро, помогла подняться и почувствовать, что, кажется, стала отпускать её хворь, так неожиданно навалившаяся на Симу.

Глядя на эту зимнюю картинку через окно, вспомнилось ей Мечта, которую она осенью встретила и проводила навсегда.

— Вот, кажется, и всё, — думала себе Серафима, — никогда больше я его не увижу. А говорят, мечты сбываются. У кого, видимо, как. А мне суждено было расстаться раз и навсегда.

Слёз у неё уже не было. Жизнь прошла как миг, мгновение. А хотелось бы ещё почувствовать и помечтать. Ещё раз взглянула Сима в окно и решила выйти на улицу и пройтись по этой белизне, пока её никто не затоптал.

«А вдруг это последняя зима в моей жизни? И я больше никогда не увижу этой красоты? Пойду, пройдусь! Возьму в руки этот белый снежок, услышу его тихий хруст, почувствую его морозность и буду счастлива этим, пожалуй».

Вышла, а тут дворники с лопатами подоспели. Но всё-таки успела Сима первой пройтись по снежной тропинке, тихо повспоминать былое. И белая тропа приняла её нелёгкие шаги, как бы поприветствовала.

«Ну, что ж, — думает себе Серафима Михайловна, — свою жизненную программу выполнила сполна, теперь уже можно успокоиться. Но мечтать-то я всё равно буду!»

Улыбнулась Сима своим мыслям, глянула на тропу, которая только что сверкала своей белизной, а там уже весь снег сгребли дворники и свалили на газон, отчего снег стал серый.

Вот так всегда. Чуть-чуть порадуешься необычному — а тут грусть тебя поджидает.

В дверь позвонили. Сима не ждала никого, удивилась звонку и открыла дверь.

— Здравствуйте, Сима!

— Здравствуйте.

— Вы меня не признаёте?

— Что-то не припоминаю.

— А помните, я Вам рассказывал, стоя у Вас под окном, про чудную зимнюю ночь?

— Вы говорили, падал белый-белый пушистый снег, и от этого ночь стала светлой, а тогда была осень.

— Ну вот, припомнили. А можно пройти?

— Проходите, присаживайтесь.

Семён оглядел комнату и заметил, что мебель уже другая, а в книжном шкафу и книжных полках всё так же беспорядочно расставлены книги, фотографии, открытки.

Сима ушла в кухню приготовить чай. Семён подошёл к книжному шкафу и стал рассматривать открытки и фотографии. В дальнем углу стояла его фотография. «Я мало изменился, а она меня, как бы, не узнала, подыграла, это точно!»

— Вот и чай готов, — пригласила Сима гостя.

— Вспомним былое?

— А чего нам вспоминать? Только и помню, как падал пушистый снег, и Вы красиво об этом говорили. Былого не было.

— Сима, да будет тебе притворяться! Помнишь, как мы с тобой музыку писали для компьютера, и он нам выдавал такое электронное звучание, что сердце замирало?

— Ну что всё: помнишь, помнишь? Почему я должна что-то помнить? Всё напрочь забыла.

— А я всё время спрашивал тебя: ты любишь меня?