Натан Альтерман - Звёзды вовне

И девы песнь в воротах мир наш веселит.

Речь сегодня о брате мы будем вести.

Недвижи'м и укрыт здесь лежит он.

Он стихов не писал,

Он улыбкой сиял,

Увидав отраженье своё, по пути

Средь полей, в речке тихой, в колодце забытом.

Над лесами звезда

Велика, горяча.

Брат в ущелье спустился по влажным камням,

И во мраке над ним

Загорелась свеча –

Бог увидел, как добр он и прям.

На туманных дорогах мы встречались не раз.

Зацелован, заласкан – трубочист молодой! –

Весь в пару, задыхаясь, будто мчался сейчас,

По столетиям лéса проходил стороной.

Может быть, мощь небес ощущал он сполна,

Одиночества груз, о земля, без ответа.

Может быть, ещё помнил тогда имена

Великанов-отцов – вод всемирных и света.

В громе их голосов

Его слух стал тугим,

А глаза на лице бушуют.

Лишь скромным одним

Заикам простым

Цветóк мать-земля дарует.

Он счастливым сквозь лес этот страшный прошёл:

Человек не ударит, не ранит.

Лев зелёный напал -

В чаще рухнувший ствол

Цель настиг. Он упал и не встанет.

Над лесами звезда

Велика, грозна.

Брат не видит,

Лежит у порога.

Дай, трактирщица, хлеба нам и вина!

Разопьём, и пора в дорогу.

Для всéх нас

В пожаре горящей пустыни,

Пока память крепка ещё, стадо – удел.

Сумеем упасть только вместе с другими,

А брат наш – один сумел.

В глазах твоих, девушка, горе и плач.

Ты голову, девушка, в косы упрячь.

Может быть, ты проста,

Как рассказы про жизнь,

И тебя пощадят её бури лихие.

Может, брат, чистый сердцем, один лишь из нас

Мог понять

Рассказы такие.

Бог твой свет сохранит, ты нам светишь одна…

Над лесами звезда

Велика, грозна.

…И возничие, хлеб с вином благословив,

Вслед за девушкой смолкли,

Нашу песнь завершив.

Они одиноки

Песней неба, напевом молчанья

зàлит город, до глаз погружённый.

Сквозь прозрачный потоп беззвучный

не пройти одному, не спастись.

Из пылающей золотом сети

смотрят плитки дороги мощёной,

И на грани земли вырастают

даль времён и холодная высь.

Как трезва и чужда их мудрость,

как безмолвие полно, жестоко!

Обезумеет дудка пастушья:

даль бескрайна, а трель коротка.

Только плач, только смех ещё могут

одолеть такую дорогу,

Но без боя падут, без врага.

«Звёзды вовне» - ... во многих отношениях – книга-книг Альтермана

и всей современной ивритской поэзии в целом.

Дан Мирон, литературовед и критик

Летом 1938г. Натан Альтерман выпустил первую книгу своих стихов, "Звёзды вовне", которая стала (и осталась) самым популярным его произведением (и, вообще, одним из самых популярных сборников ивритской поэзии).

Основными героями книги являются сам поэт, вселенная, которую он воспевает, город, в котором он живёт, женское начало в мире (в том числе, образ женщины, любимой и недосягаемой). Взаимосвязанные темы природы, дороги и творчества, пронизывающие весь сборник, можно объединить в одну тему творческого процесса. Все эти элементы декларируются уже в первом стихотворении, "Он вернулся, мотив…".

Книга представляет собой единое целое, элементы которого объединены не только героями, местом действия и сюжетами, но и чисто поэтическими средствами: в ней преобладает один метр стиха - анапест; образы, эпитеты, сравнения переходят из одного стихотворения в другое (при богатейшем воображении автора и прекрасном владении языком). Альтерман избегает указания конкретного места действия и действующих лиц, усиливая тем самым символический смысл стихотворений. В их текстах часто нарочито разрывается плавный переход от одного эпизода к другому. Читатель должен быть готов и к внезапным изменениям размера и ритма стиха.

В книге 67 стихотворений, объединённых в четыре части. Построение книги, явно глубоко продуманное, до сих пор вызывает у литературоведов потребность дать ему своё объяснение. Так известный израильский литературный критик Дан Мирон [5] увидел в нём соответствие форме симфонии, характерной для классической музыки. Такая аналогия может быть полезной для понимания структуры произведения и используемых автором поэтических средств.

Есть в книге строки и фразы, назначение которых трудно расшифровать. Впрочем, сам Натан Альтерман отстаивал право поэзии быть некоторое время (может быть, длительное) непонятой, ибо для глубокого проникновения в её суть от читателя требуется не меньшее вдохновение, чем от поэта, что случается нечасто и с немногими.

Название книги, "Звёзды вовне" – автоцитата из второго стихотворения, "Встреча без конца", а также намёк на то, что поэт должен покинуть дом и непосредственно воспринимать свет горящих на небе звёзд, чтобы увидеть скрытую суть жизни и самому стать "звездой". (Кстати, ночь присутствует в половине стихотворений первой, самой большой, части книги).

Книга "Звёзды вовне" сразу же продемонстрировала самобытность и силу таланта Натана Альтермана. Вместе с тем, в ней ощущается влияние и западноевропейских символистов (особенно, Э.Верхарна), и русских поэтов "серебряного века" (особенно, Б.Пастернака) и, конечно, старшего товарища Альтермана, вождя тогдашнего модернизма в ивритской поэзии, Авраама Шлёнского.

Книга «Звёзды вовне» повлияла на дальнейшее развитие ивритской поэзии – как на прямых последователей поэта, так и на противников его пути из числа молодых поэтов пятидесятых годов, "восставших" против "отцов", как когда-то А.Шлёнский "восстал" против Х.-Н. Бялика, основателя современной ивритской поэзии. Возмужавшие в годы войн, сопровождавших создание и становление Израиля, они не ограничивались символами, а вносили в свои произведения конкретику окружающей жизни и личных переживаний "здесь и сейчас". И поэтические средства их были совершенно иными. Именно книга Альтермана стала целью для "орудий" их критики.

Перевод книги "Звёзды вовне " связан с некоторыми трудностями, помимо обычных проблем поэтического перевода:

- одушевляя не только силы природы, но и саму вселенную, город, его улицы, парки и т.д., Альтерман придавал отношениям между ними (и между ними и главным героем книги, поэтом) характер влюблённости и одновременно некоторой жестокости. Он часто обращается "к ней" (вернее, употребляет местоимение "ты" в женском роде, имеющееся в иврите). Но, поскольку род существительных в иврите и в русском языке нередко не совпадают (например, "город" в иврите – слово ж.р., а "улица" и "ночь" – м.р.), передать любовные эмоции, иногда в довольно натуралистических подробностях, бывает нелегко;