Авраам Шлёнский - Избранные стихи

Растоптало впервые извечную ночь,

и мой пращур прадавний бездумно и мудро

смог молчанье мычанием слов превозмочь.

И скоту, и растеньям природа вещала,

с ней умели беседовать Авель и Каин.

Ну, а что же нам делать — ответь, Изначальный, —

в пустоту мы бросаем слова, точно камни.

так прости же меня, называемый Богом,

прости за растерянность слов, за сомненья.

Нет вины моей в том. И дай сил, хоть немного,

промычать мое слово Твоим добрым твореньям.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод Л. Цивьяна/

Эта синь — вся нагая, за пологом мглы —

так желанна, что сердце сжимает тисками.

И взлохмаченный ветер акаций стволы

исступленно, как женские ноги, ласкает.

Уже ветви иссохли, иссохли листы,

пожелтели, пожухли, на землю слетели.

И, ослепнув от силы, от злой доброты,

просит зной у деревьев прохлады и тени.

Звери немы — как будто и жизни в них нет;

камень дышит — совсем как живой, как растенье.

Словно только сегодня

— Да будет

свет! —

Бог изрек и исполнил свое повеленье.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод Л. Цивьяна/

Целый день на груди исполинского мира,

как огромная штанга, лежала жара.

И земля за усилием каждым следила

и победы над зноем ждала.

Мир устало дышал, напрягая все силы.

Нет — не сможет, не вырвет, не вытянет он!

Но жара поддается. И светятся жилы.

И отброшено солнце, и пуст небосклон.

И бесстыжий закат, бескрайний и древний,

над расколотым солнцем в молчанье встает.

И Адаму под темною сенью деревьев

Ева яблоко в тысячный раз подает.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод А. Пэнна/

Этот ноздри раздувший простор-великан.

Эта высь по тебе загрустившего неба.

Этот белый огонь — белизна молока.

Запах шерсти и запахи хлеба.

И под тихие всхлипы забулькавших вод,

жажду пеньем ручья утоливших как-будто,

вместе с овцами и человеком идет

к полудню утомленное утро.

Первобытное утро!

Клубится земля,

испаряя росу и запревшую заваль.

И от края до края — человек и земля.

И от края до края — стадо и Авель...

Перевод А. Пэнна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод Л. Цивьяна/

Эта яркая высь над тобой — так близка...

Это ноздри раскрыло огромное небо...

Этот льющийся свет — он белей молока...

Запах хлева

и запах печеного хлеба...

Мимо стада овец, что сгрудились кругом

пастуха, мимо хлева, колодца и поля

в обнаженности чувств

бежит босиком

это утро, спешащее встретиться с полднем.

Первозданное утро: паруют поля,

теплый запах навоза в воздухе тает.

И от края до края — человек и земля;

только Авель и стадо — от края до края.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный")

За плугом — верблюд, и железный клин

терзает земли пересохшие плиты.

Никогда еще мир не был так един,

и вечность в единственном миге отлита.

То признак убийства. Железа тиски.

То Каин убийств сечет первобытную небыль.

Никогда еще так не бывали близки

человек,

верблюд

и небо.

Перевод А. Пэнна

(Из цикла "Другой первозданный")

Плуг и верблюд. Лемеха клин

взрезает пласты, рушит их единенье.

Никогда еще мир не бывал так един,

не была еще вечность так слита с мгновеньем.

Это символ убийства.

Кинжалом в живот.

Рушит Каин единство движеньем руки.

Никогда еще не были так близки

человек,

верблюд,

небосвод.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод Л. Цивьяна/

Покойны в полях копны сжатого хлеба.

И день — как набухшая соком лоза.

День, ставший убийцей, багровый от гнева,

качается в мертвых овечьих глазах.

И ночь настает.

И всю ночь до рассвета

скорбная пашня зовет и кричит:

"Каин, о где ты? Каин, о где ты?!"

Но Каин молчит.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод Л. Цивьяна/

Умелы движения умной руки.

Замысел зодчего. Точность отвеса.

Молчат жернова у иссохшей реки,

коровы ревут возле голого леса.

Гибнет прекрасное. Содрана с поля

теплая шкура колосьев и трав.

Кроны деревьев трепещут от боли,

прикосновенье железа познав.

Город земле наступает на грудь —

из мертвого камня тяжелые стены.

"Покорись Тувал-Каину и позабудь

извечный язык зверья и растений!"

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод Л. Цивьяна/

И зодчий взглянул и измерил просторы.

Увидел: за пористой, мутной завесой

могуче раскинулся каменный город, —

и струй дождевых устремились отвесы.

То ливень бесплодный, пролитый на плиты

и гибнущий в мрачном плену водостоков.

То слезы земли, что асфальтом забита,

по нежной листве, по брожению соков.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод Л. Цивьяна/

Поля набираются сил — созревают.

В зеленой осаде застыла Гоморра.

Улицы о подаянье взывают.

Деревья из парков бегут, как от мора.

К земле первозданной!

К лесу!

На волю!

Туда, где младенец беседует с волком!

Там тело и солнце,

там речка и поле

зреют, растут, наливаются соком.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный")

Умолкла сталь.

Затих в горячей дреме камень.

Деревья слушали ветвей журчащий сок.

И воздух зашуршал, как будто под ногами

соломы голос, втоптанный в песок.

Здесь каждый холм

шагам, еще не слышным, внемлет.

Здесь борозда лежит, о семени моля.

Земля распластана.

Огонь терзает землю.

Зачатья требует земля!..

Перевод А. Пэнна

(Из цикла "Другой первозданный")

Уже железо спит.

Задремлет камень скоро.

Неслышный соков ток деревья клонит в сон.

А ночь шумит, шуршит, как будто рожь, в которой

крадется человек

или пасется конь.

Тут каждый холм лежит, как зверь настороженный.

Тут каждый ком земли свиданья нежно ждет.

Земля тепла. Земля всем телом обнаженным

о семени кричит,

ее желанье жжет.

То бой семян с землей ночную тьму колышет —

конвульсии корней от страсти молчаливой.

То старый муж всю ночь храпит и душно дышит.

То льнет к Иосифу Зулейха торопливо.

Перевод Л. Цивьяна

(Из цикла "Другой первозданный") /Перевод Л. Цивьяна/