Валентин Парнах - Испанские и португальские поэты - жертвы инквизиции

Суд Радаманта. — По греческим преданиям, Радамант или Радаманф судил души умерших в аду.

пес треглавый... (греч. мифол.) — Цербер, охранявший ад.

Баратрон — пропасть близ Афин, куда живыми бросали осужденных преступников. Это название стало синонимом ада.

Палестра (греч.) — собственно школа для гимнастических упражнений и борьбы в древней Греции.

Атланты небосвода — см. Атлас, прим. на стр. 203.

Они отпустят жертву ... — см. стр. 19.

Как медный бык жестокого Перила. — Перил соорудил медного быка, в котором Фаларид, агригентский тиран VII века до н. э., живьем жарил своих врагов. Медный бык и Фаларид упоминаются также в «Трагических поэмах» Агриппы д’Обинье и в «Карах» Виктора Гюго.

Апеллес — греческий живописец IV века до н. э. По преданию, Александр Великий сказал о своем изображении работы Апеллеса: «Существуют только два Александра: один — сын Филиппа, другой — Апеллеса; первый — непобедим, второй — неподражаем».

Орфей — древнейший греческий поэт. По преданию, своей лирой чаровал зверей и двигал скалы.

Плектрон (греч.) — в древней Греции пластинка из металла, дерева или кости для игры на струнных инструментах.

Не осквернят алмазной сей вершины... — Любопытно сопоставить этот «Панегирик» со стихами из «Трагических поэм» Агриппы д’Обинье о казни протестанта Гардинера, сожженного католиками в Англии:

...ему принадлежат двадцать две комедии — по-видимому, Энрикесу Гомесу ошибочно приписывались еще комедии его современника Фернандо де Сарате.

Оран (Алжирия) и Ливорно (Италия) — крупные еврейские колонии.

Альмейда Берналь, его родственник... — см. стр. 36.

«Сообщение об испанских писателях и поэтах еврейского племени». — Перепечатано в подлиннике во французском журнале «Revue des etudes juive», т. XVIII.

Краткая «Всеобщая еврейская история». — Напечатана в Амстердаме. Составляет часть одного из томов, полученных мною из библиотеки Амстердамского университета. Отметим, что Агриппа д’Обинье написал «Всеобщую историю от 1550 до 1601 года».

«Портрет». — Эти строфы извлечены мною из большого стихотворения того же названия, помещенного в книге Баррьоса «Цветок Аполлона». Я значительно сократил это растянутое произведение, перегруженное метафорами, выбрав наиболее свежие и неожиданные образы, в которых как бы предвосхищается живопись Пикассо.

Эти два зрачка — девчонки. — Этот стих построен на игре слов: пo-испански девочки и зрачки обозначаются одним и тем же словом: nifias. В подлиннике оно упоминается один раз, заключая в себе оба значения.

Дарро — река близ Гренады, в Андалузии (южная Испания). Большая часть ее воды проведена в фонтаны Гренады. Это название является здесь и звукоподражанием. Гранат — намек на Гренаду.

Аполлон упоминается здесь как бог — покровитель поэзии, Феб — как бог солнца (Аполлон и Феб — имена одного бога).

Гранд — испанский дворянин.

Из Рима привезли они дикое чудище... — инквизиция изображена здесь как апокалиптический зверь, в стиле выразительного лубка.

...кое-где он язвительно намекает на инквизиторов. — В одной из комедий он замечает: «Так вы судья моего брюха?» По-видимому, это намек на то, что инквизиция контролировала, едят ли марраны свинину.

Оноре де Бальзак (1799—1850). Приведенная здесь цитата — из повести «Сарразина».

Анастазио да Кунья подвергся преследованиям инквизиции, вероятно, как «свободный мыслитель».

Гонсалъво де Магальянш (1811—1882) — автор книги стихов «Вздохи и сожаления» (Париж 1835); известен также своим эпосом «Объединение томайев» из истории борьбы вольных индейских племен против португальцев; был бразильским посланником в Вене и Вашингтоне.

«Жизнь великого Дон Кихота...» — Эта комедия переведена на французский язык Фердинандом Дени (Denis) в одном из томов его «Chefs d’oeuvre du Théâtre Etranger» (Paris 1823).

«Живой мертвец». — Этот трагический сонет поется Эсфузиоте, слугой-шутом, как признание в любви Тарамелле, болтливой служанке, в комедии Антонио Жозэ да Сильва «Критский лабиринт». Имя Эсфузиоте означает по-португальски: нагоняй, тренога, вспышка; а звукоподражательное имя Тарамелла — тараторка. Возможно, что автор хотел пародировать манерных поэтов, намеренно создав однообразие в чередовании слов — живой и мертвец, мертвец и живой, сталкивающихся в одном стихе и попеременно заканчивающих то четный, то нечетный стих. Они повторяются двадцать один раз, не считая слов жизнь и смерть, на протяжении четырнадцати строк сонета, который целиком построен на этих повторениях и чередованиях. Сильве приписывается подобное же намерение пародировать гонгористов в комедии «Войны Розмарина и Майорана». Но если даже сонет «Живой мертвец» является пародией, в наше время он звучит неожиданно. Намеренное однообразие не лишено прелести и силы. К тому же в симметрии повторений и чередований одних и тех же слов этот сонет представляется нам чрезвычайно выпуклым и скульптурным. Я еще увеличил количество слов живой и мертвец, назвав это стихотворение «Живой мертвец». Прекрасная монотонность этих стихов соответствует меланхолии музыки американских танцев «blues» в исполнении джаза. Эта серенада шута доходит до нас в протяжном возгласе и вздохе саксофона. Трагический тон «Живого мертвеца» соответствует судьбе казненного автора.

Комедия «Критский лабиринт» является вариацией на тему из греческой мифологии. По преданию, на острове Крит жестокий царь Минос велел архитектору Дедалу построить лабиринт и поместил в нем минотавра (чудовищного получеловека-полубыка). Афинский царь Эгей должен был ежегодно, в виде дани, отправлять Ми-носу отборных юношей и девушек, которых пожирал минотавр. Однажды среди этих жертв отправился царский сын Тезей. На Крите его полюбила дочь Миноса, Ариадна,и вручила ему путеводную нить, благодаря которой он не заблудился в лабиринте. Он убил минотавра и освободил Афины от тяжелой дани. Сильва усложняет этот миф. В то же время он не пользуется обычной развязкой истории любви Тезея и Ариадны: по мифу, Тезей покидает на берегу спящую Ариадну. Переведенный нами сонет «Лабиринт любви» поется Лидором, безнадежно влюбленным в Ариадну (см. прим. на стр. 218). Эти коридоры, колонны и статуи вызывают в нашем воображении развалины, манекены и окаменелые существа в живописи нашего современника художника Кирико.