Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида

Тема «М.-М. и Блок» довольно любопытна: М.-М. расценила цикл Блока «На поле Куликовом» как неудачный (РМ. 1909. № 10. С. 235); одно из мест «Записных книжек» Блока (о «двух родах литературных декадентов», 1902) поразительно совпадает с таким же рассуждением в рецензии М.-М. на перевод «Цветов зла» Бодлера (РМ. 1909. № 9. С. 211–212); в дневнике Блока 1914 г. есть запись о необходимости вернуться к старым материалам «Русской мысли», среди которых упомянут мемуарный очерк М.-М. о посещении ею Льва Толстого в Ясной Поляне (неслучайный интерес, соотносимый со знаменитым признанием Блока, что ему «мешает писать» Лев Толстой). И отдельный ракурс темы: лирика М.-М., с ее мистическим освещением земной любви, может расцениваться как своеобразный женский «ответ» в рамках символистской поэтики на мужские стихи Блока о Прекрасной даме.

23 октября 1931 г.

29 апреля 1940 г. у знакомых происходит случайная встреча М.-М. с Ахматовой. «Через час после встречи для меня уже было так непостижимо, почему я так восторженно обрадовалась ей. … (А что увидел ты, Мирович, когда так охмелел и затрепыхался и не знал, что делать?)».

В той же записи: «В<���ладимир> Ан<���дреевич>, опираясь на покойного художника Бруни, но исходя тоже из своего впечатления — на столе у него я видела книгу Хлебникова — считает его крупным художником слова, новатором, не признанным, пот<���ому> что новизна его подхода к творчеству в этой области не по плечу современникам. Я говорила, поскольку знакома с Хлебниковым, о психиатрической стороне его книг и его самого (сталкивалась с его средой через Е. Гуро и Каменского, лицом к лицу с ним всего два — три раза, и совсем молча). Талантливости его и тогда не отрицала, и теперь ее признаю, но мне она кажется покушением “с негодными средствами” выразить то, что по существу в слове, также и в других искусствах, невыразимо. Вспомнились попытки других футуристов что-то сказать (знала лично Матюшина), искажая, переставляя даже черты лица, соотношения всех частей человеч<���еского> тела или даже прибавляя к полотну картин рядом с красками клочков материи, соломинок, каких-то дощечек, колосьев и т. п.».

Малахиева-Мирович В. В Ясной Поляне // РМ. 1911. Кн. 1. С. 161.

11 декабря 1930 г.

9 мая 1939 г.

9 июля 1934 г.

17 апреля 1935 г.

Единственное исключение — Ольга Мочалова, которая ее интересует исключительно как тип женщины с несложившейся судьбой: «все “завидев, спешат перейти на другую сторону”. Содействует этому и внешность — стерлядка, замаринованная в узкой банке во весь рост. И стихи похожи на инкрустации из рыбьих костей — в манере Пастернака, но без его мастерства. Одиночество, уже непоправимое — “ушли года”. Красные глаза в сложных очках — болезнь глазных суставов. Хроническая голодовка. Так называемая “личная жизнь” спрятана в какой-нибудь дальний угол, в мечту, в безнадежность».

И шире — узнаваемых формул русской классической поэзии. Случайный пример: последняя строка стихотворения «Сон от глаз бежит. Бессонница…»: «Суетливый утра шум» — ритмически копирующая пушкинский «однозвучный жизни шум…» («Дар напрасный, дар случайный…»); подобных примеров можно найти очень много.

«Невольник вдохновенья, он всю жизнь торопился обогащать родную литературу сокровищами своего духа, не успевая заботиться об ювелирной отделке романов и поэм, как бы чувствуя всегда, что беспощадная смерть вот-вот оборвет его творческий подвиг на полуслове», — не исключено, что, создавая этот собирательный образ графомана в «Новейшем Плутархе», Даниил Андреев немного имел в виду и М.-М. (Андреев Д. Собр. соч. Т. 4. М., 2006. С. 58).

Малахиева-Мирович В.Г. О смерти в современной поэзии // Заветы. 1912. № 7. С. 99.

Сегал Д.М. Указ. соч. С. 521.

Бессарабова. Дневник. С. 319.

17 декабря 1938 г.