Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида

На тихой поляне просторно и гладко,
В березовой чаще так странно светло.
И таинство смерти так жутко и сладко,
Так близко к душе подошло.

Лететь, лететь, но не во сне,
Не на тисках аэроплана,
Лететь — как птица в вышине,
Лететь — как ветер океана.

Услышу в трепетных плечах
Прилив знакомого усилья,
И это будет первый взмах,
И это будут крылья, крылья!

Живая лазурь над вершинами елей
Тепла и бездонна, как любящий взор.
В ней чудная тайна святого веселья.
В ней сумраку духа небесный укор.

И ласково светит душе омраченной,
И шепчет живая лазурь с высоты:
«Отдайся мне, любящей, теплой, бездонной,
Отдайся мне, вечной, как ты».

Коршун всё ниже, всё ниже кружится.
Вот он — последний миг.
И всё так же, ликуя, струится
Сон цветов полевых.
Знает ли небо, знают ли травы
Предсмертный, смертный страх?
Свято ли им убийства право?
Свершилось! И всё та же сила и слава
И мир на земле. И в небесах.

Словно опал драгоценный,
В смутной оправе темнеющих гор
Переливом красы несравненной
Блещет озера тихий простор.

В нем растаяв, лазурь побледнела,
Стало золото чище, нежней.
И заря, умирая, одела
Его розовой тканью теней.

И красив он, опал драгоценный,
И изменчив, как радость людей.
Миг — и нету красы несравненной,
И вода его — ночи темней.

Больная нежная заря
Зеленым пламенем хрустальным,
Не угасая, не горя,
В своем томлении печальном
Не говорит ли нам о том,
Что снится небу жизнь иная,
И мы, как сны его, плывем
К вратам утраченного рая?

Я умираю, умираю,
О, душность гробовых пелён!
Какая тьма вокруг сырая,
Как тяжек мой могильный сон!

Всё глуше в нем воспоминанья —
И свет, и тень, и сок листвы,
Все утоленья, все желанья
Без пробуждения мертвы.

Но нет в гробу моем покоя,
Тревогу каждый миг несет.
И что за грозное, чужое
В груди трепещет и растет?

Страшусь бесплодности усилья,
Бороться с тьмою не хочу.
…Но что за мной трепещут — крылья?
Я умираю… Я лечу!

Темные ризы у Господа.
Взор омраченный поник.
Ангелы с крыльями черными
В страхе теснятся вокруг.

Слава померкла небесная.
Стелется вихрь по земле…
С темного Лика Господнего
Тяжко упала слеза.

Вынула жребий Лахезис слепая,
Клото прядущая нити взяла;
Клото безмолвная, Клото глухая,
Черные нити покорно свила.

Парка седая, привратница Ночи,
Пряжи коснулась Атропа сквозь сон.
Черная мгла застилает мне очи…
Слышу, как веслами плещет Харон…

Не всё ли равно, где умирать
И где умереть.
Да свершится всё, что суждено,
И ни о чем не надо жалеть.

Крепка небесная твердь,
А слабую нашу нить
Работница Божья Смерть
Поспешит обновить.

Опасно сердце открывать:
К сердцам открытым близок нож.
Опасно душу отдавать:
Отдавши душу, не вернешь.
И будешь по свету кружить,
И будешь ночью ворожить,
Чтоб след души своей найти,
Чтоб сердце как-нибудь спасти…

Такая тишина, что ловит чуткий слух,
Как вереск отцветает,
Как за стеклом окна легко, легко, как пух,
К земле снежинка приникает.

Душа глаза раскрыла широко
И смотрит вдаль.
И ей светло, и чудно, и легко
Нести свою печаль.

Святой алтарь глядит в мое окно
Созвездием лампад.
А сердцу было встретить суждено
Любви нездешней взгляд.

Мой спутник, светлый и таинственный,
Тропой, неведомою нам,
Тропой бездумной и единственной
Меня ведущий к небесам,

Земного нет тебе названия,
Но ты во мне, и я в тебе.
Моя душа — твое дыхание,
Твоя судьба в моей судьбе.

Колыбель моя качается
В безднах света мировых.
Кто-то Светлый наклоняется,
Сторожа заветный миг,

Чтобы взять дитя уснувшее
В свой таинственный покой,
Где покоится минувшее
И веков грядущих рой.

О дух, исполненный гордыни,
Не для тебя Христос Воскрес.
Твоей отверженной пустыни
Не увлажнит роса небес.

Твои молитвы не угодны
Первоисточнику любви,
Твои скитания бесплодны,
Пути неправедны твои.

Иди во мрак, задув лампаду.
Быть может, с высоты высот
Тебя в кругу последнем ада
Отец отыщет и спасет.

О листья, листья золотые,
Вы пили воздух и лучи,
В шатры сплетенные густые,
Шептались с ветрами в ночи,

Но в дни сияющие лета
И в утра алые весны
Не знали вы такого света,
Такой блаженной тишины.

И ваше легкое шуршанье
Над этой светлой тишиной
Звучит таинственней молчанья,
Звучит как голос неземной.

Жизнь твоя — чаша хрустальная.
Вино ее — кровь моя.
Да святится жертва пасхальная
Для исхода в иные края.

Плоть моя — агнец заклания.
Нож ее — жизнь твоя.
Да свершится твое дерзание
Для исхода в иные края.

Дух наш в едином горении,
Не знаю, где ты, где я.
Да святится огонь всесожжения.
Да святятся иные края.

Это ветер, ветер позёмный
Гонит блеклый лист золотой.
Это к зимней постели укромной
Проскользнула змея на покой.

Это пара стрекоз запоздалых
Надломила сухой стебелек
В былинках бронзово-алых.
Это хрустнул под белкой сучок.

Это отзвук души, упоенной
Гармонией сил мировых.
И сквозь пламень листвы обагренной
К ее смертному ложу подходит Жених.