Алексей Перминов - Мой декаданс

На улице дождь. Дождь идет пятый день.
Во дворе ни души. Все укрылись в дома.
По сырому асфальту желтой осени тень,
Распласталась убитою птицей листва.
Мертвые листья падают вниз,
Застревают в воронках водосточных труб.
Их срывает с ветвей северный бриз,
Обжигая мне раны обветренных губ.
Ничего во вселенной вечного нет.
Я иду по листьям. Узнать бы куда.
А листья тихонько мне шепчут ответ -
Называют ушедших друзей имена.

Други кругами с гамом.
Даром. Здоровья вам!
Время сгорит пожаром.
Пепел сгоревшим годам.
Драмы невечным паром
Давят побочностью жала.
Мертвым, но только не старым
Смысл в кругах этих стал.
Ножницы дней и событий,
Циркули почек и листьев.
Мысли сменяют мысли.
Смерть, что сопутствует жизни.
В мире нелепых действий
Первый миг, как последний.
Есть ли хоть где-нибудь место,
Где нет нужды в надежде?

Счастливых не случалось в мире, брат!
Все - мифы о заморских раях - странах.
Стигматы, что глупцы увидеть в ранах
И линии судьбы в шрамах хотят.
Нет истин, заблуждений. Пустота
В теченье времени, где нет ни дня, ни ночи.
Где, что случается - то только между прочим,
И из всего лишь смерть - что навсегда.
Есть воля к власти, в рабстве выбор есть,
Но даже, предавая себя ловко,
(У нас и вправду в этом есть сноровка),
Мы все твердим, что жизнь есть божья месть.

Осень желтушной печенкой
В чреве природы набухла.
Крыши окутал дождь пленкой.
Лето, промокнув, потухло.
Бликом на лезвии бритвы
Солнце судачит о смерти.
С жизнью последние битвы
На приболевшей планете.

Со стены - все те же лица,
Я - все тот же ортодокс.
Не меняю колесницу
И лечу в ней под откос.
Но сейчас же, до паденья,
Я в сознанье нахожусь.
Стать согласен даже тенью,
Только той, что сам горжусь.

Ощипала тоска телефонная
Мне бока, и я ими примерз
К этим стенам. Коробка картонная,
Что летит со мной вниз под откос.
Позвонила б кокетка знакомая,
Хоть бы кто бы позвал просто так!
В стекло муха предсмертная сонная,
Часы стрелкой стучат мухе в такт.
Хоть бы кто бы ошибся бы номером.
Позвонил бы ночной хулиган.
Кто сейчас знает, что жив я, не помер,
Если в это не верю я сам?

Страх человеческий вечный и честный.
Частный страх в гранях свободы.
Роды природы не радуют глаз и сознанье.
Нет наказанья страшней ожиданья.
Хуже забвенья и раны смертельной,
Гной неизвестности душу залил паранойей.
Выпасть из строя, из списка конвенций?
Деменция от эволюции - побочное действие.
Полюции слабоумия у процента населения.
Недоброе явление в обществе вечном.
Эра Водолея с кармой калечной.
Бой на последнем этаже, в мандраже.
Издает гортанные звуки. Исколоты руки
И душа. Отпущена на поруки.
С лезвия этажа птицей.
На осколки разбиться. Блин!
Кому нынче плохо снится?
Огненная колесница по мощам его мчится.
Милосердие на него мочится.
Солнца хочется и вечного добра.
Мажет сажей зима, рот снегом вяжет.
Напасти заклинают пропасти.
Количество ненависти на сантиметр плоти.
Реки злости переполняют емкости.
Кости Адама - конец неловкости.
Человечьи страсти под сумерки богов.
Шлет послов эра Водолея.
Измерять терпение поколения NEXT
Тащить свой красный крест на вахте.
Белые рифмы в больничном халате.
В шестой палате устраивать пати.
Решетки, статьи, разделы, параграфы, части.
Электрошок приелся, наводит тоску.
Сонные мухи. Осень пришла.
Волна накрыла. На завтрак - лоботомия.
Жевать мыло, чтоб мозги промыло.
Медсестра отключила к Богу телефон.
Паралон на стенах. В венах сон течет.
Кто ведет расчет? Кто слайды меняет?
Кто повторяет - зима, весна, лето?
Осень - эпилепсия цвета. На часах плесень.
Сатир в сортире повесился.

Почувствовал капкан,
Поймав всей грудью стол.
Я сердце ощущаю на ощупь, как стакан.
И ты сегодня странно зол и пьян,
И я сегодня пьян
И странно зол.
Как скользнул стул,
Что подо мной стоит.
Я пепел в сахар ласково стряхнул.
И ты молчишь - наверное, уснул.
И я уснул,
И пьяный город спит.
Прет ледокол
По речке, как в бреду.
И утвержден уже на лето протокол.
И ты наутро будешь пить рассол,
И буду пить рассол
Я поутру.

Алкоголизм - не шутка! Водка -
Касторка для рассудка, печенки и желудка.
Жить ублюдком. Валяться в подъездах.
Шняга изо рта. Деменция. Незнакомые станции.
Реанимация. Без права на реинкарнацию.

Парясь в кабаках с вином,
О пустом лишь бормоча,
Одинокие вдвоем
Пьем глотками ночь за днем.
В кабаке - в тисках бока.
Блики шаркают по венам.
Дань святая русским генам -
Брага, брань и дней труха.

Здесь лежит первый раз на спине,
Кто себе говорил: «Я - поэт!»
Желтый лист. Исключенье к весне.
Исключенье к рождению - цвет.
Он на ветке торчал до конца,
А друзья уходили в полет.
Говорил себе: «Я - лист венца,
Что создатель челом пронесет!»
Здесь лежит он, гнилой и корявый,
Здесь он славу снискал и почет.
Слава с ветки с ним вместе опала -
Слишком долго готовился взлет.

Мои друзья полны тоски и скуки -
Тисками держит притяженья твердь.
Я наблюдаю их нетрезвые потуги,
Исполненные целью - умереть.
И пробиваясь к своей цели непременно,
Стирая кровью, как волной, следы,
Их действия не лишены измены,
Но непременно смысла лишены.
Выходят из домов в медовый вечер
Прогорклый сахар сердца растопить.
Друзья спешат вперед к друзьям навстречу,
Которые давно ушли себя забыть.
Наверное, они - не те, они - другие.
Слепцы, прозревшие вдруг, что они не те.
Мои извечные друзья - себе враги,
И кроме нет друзей в сей темноте.
Жизнь заклиная страстью или ленью,
Без страха, без сомнений, суеты,
Их каждый новый день, как тень за тенью -
Еще одна могила для мечты.
О, сучье племя! Мои братья. Твари.
Пред вами на колени я встаю,
Погибшими на этом поле брани.
Я допою, допив отраву на краю.