Николай Максимов - Голое небо

Какой угрюмый, гордый зодчий
Здесь кручи серые простер,
Над далью темной стали жестче,
Над гладью голубых озер.
Здесь лес загадочный и вражий,
И сердце думает с тоской:
Что вечность? — оползни овражьи,
Да вереск тонкий и сухой.
А на заре все тот же зодчий
Чертоги пышные простер,
И все торжественней и жестче
Мой строгий и холодный взор.

И мир — торжественней и жестче

И мир торжественный здесь жестче.

Что вечность? — оползни овражьи,
Да вереск тонкий и сухой —

Я, в легкой мудрости изверясь,
Мгновенностями не горю,
Я собираю белый вереск
И в заревую даль смотрю.
Там глубь и т. д……………………
…………………………………..
И все торжественней и жестче
Мой строгий, неподвижный взор.

По запыленным улицам блуждая,
Прижмусь мечтой к финляндскому граниту
И снова вижу лес запечатленный
С залежанной и темной тишиной.
И строгий лик неизреченно-странный
Предстанет мне за белою дорогой,
Когда кругом средь мудрого безмолвья
Лишь сосны в темной вечности шумят.
Он — словно высеченный из гранита,
И губы, как пластинки слюдяные,
И очи — неподвижные озера
В чуть зыблемых ресницах-тростниках.
Ни трепеты, ни весла, ни улыбки;
И в час, когда закат преодолеет
С надменностью багряное мученье,
Еще мудрей в них стынет тишина.

Спокойны сероватые озера,
И в час, когда заря преодолеет
С надменною улыбкой боль от раны,
Еще мудрей и злее тишина.

Помню тихое, тихое озеро,
Грусть неясную в облаках
И таинственные шорохи
В чуть зыблемых тростниках.
Дети с берега камня не бросят.
Не обнимутся с волнами ветлы,
Брызгая не вроются весла,
Словно здесь дом бесплотных…

Только миг, но он дороже вечности,
И неулыбающийся взор
И высокой полный безупречности
Легких [8] Дивных (зачеркнуто). линий вьющийся узор.
И меня немного заморозили —
Но высоко-дивным холодком
Эти танцы в Лебедином озере,
Нежный и отчетливый фантом.
Только думаю, что драгоценнее
Теплоты высокий холодок,
И в душе встревоженной за пением,
Самый теплый, самый сладкий ток.
Холод лишь и слабый, и печальный.
Нет улыбки на лице твоем,
И восторгом пламенным венчаем мы
Лебедя с высоким холодком.

Я так люблю вечерний легкий [9] Тонкий (ок. ред.) дым,
Размеренность спокойную [10] Спокойную размеренность (2-ая ред.); Узор расчисленный его… (3-я ред.); И нескончаемый узор его (ок. ред.). полета,
Когда все сковано полудремотой [11] Когда воздушная пьяней дремота (ок. ред.). ,
А танец вьющийся [12] А он, танцующий (ок. ред.). неутомим.
Так высоко над тусклым и земным, [13] И словно декорация над ним (ок. ред.).
Где огненность и [14] Закатная сияет (ок. ред.). позолота
Неустранимого водоворота, [15] И дивно сочетанье переплета (ок. ред.).
Стремление к сияньям [16] Лиловых линий с фоном… (ок. ред.). золотым.
А мы, неулетающие [17] И только мы, не улетая… (ок. ред.). к ним,
За турами, которым нету счета,
Мечтательно и пристально [18] Мечтательное, пристальней… (ок. ред.). следим,
Но и мечты, танцующие [19] Как и мечты, легко танцуя… (ок. ред.). что-то
Воздушное [20] Старинное (ок. ред.). и легкое, как дым
Нам создают иллюзию полета.

Проходит все. И флейты Сиракуз
Уж не услышим песенки веселой,
А все еще, как золотые пчелы,
Работают созданья светлых муз.
Проходит все. Но словно улей длинный
Веков, стихов однообразный ряд
И губы, тяжелея, говорят
Неумягченной музыкой пчелиной.