Елена Крюкова - Коммуналка

Нет, здесь столы покрыты не сукном
Зеленым, — а гнилой клеенкой.
Хруст огуречный снега — за окном.
И вьюга плачет звонко.

А мы сидим. Глаза обведены
Бессонной черной метой.
О карты! Вы меж мира и войны
Летящие планеты.

Засаленной колодою трясу.
Сдаю, дрожа руками.
Я Дамы Пиковой площадную красу
Пью жадными зрачками.

Табачный дым — старинный гобелен…
На вилке — сердоликом —
Селедка… Позабыт и фронт, и плен,
И дочкиного крика

Предсмертный ужас, и глаза жены,
Застывшие небесно…
И этой близкой, яростной войны
Хрип и огонь телесный…

Забыты гимнастерки, ордена,
Зенитки и разрывы…
Ох, карты!.. Лучше всякого вина,
Пока мы в мире — живы…

И бабий, теплый нацепив халат,
Очки на лоб подъявши,
Играет насмерть в карты грек Сократ,
Афинский шкет пропащий.

Играет врукопашную, на дзот
Врага — бросает силы:
Эх, черная одна лишь масть идет,
Собака, до могилы!..

Таращатся бессонные дружки.
Ползет под абажуром
Змеиный дым. Валятся из руки:
Валет, король с прищуром…

И, козырь огненный бросая в гущу всех,
Кто сбился ночью в кучу,
Смеешься ты, Сократ! И хриплый смех —
Над лысиною — тучей.

И шавка тявкает меж многих потных ног,
Носков, сапог и тапок!
И преферанса медленный клубок…
И близкой кухни запах…

И — ты пофилософствуй, грек Сократ,
Тасуя ту колоду,
Между картин, что ведьмами глядят,
И рыжего комода,

И слоников, что у трельяжа в ряд
Так выстроились чинно —
О том, что нету, нет пути назад
В горячие Афины, —

А только есть седые игроки,
И костью пес играет!
И бубны бьют!
И черви — близ ноги
Ползут и умирают!

И пики бьют — наотмашь, под ребро!
И под крестами — люди…

Играй, Сократ.
Проматывай добро.
Твой козырь
завтра будет.

Ох, коробочка какая… Ты, Кирюшка, не ори —
Крышку быстро я откину… Погляжу-ка, что внутри…
Ух ты, камешки какие!.. Полосатый вот — агат…
Фиолетовый какой-то — будто дикий бык, рогат…
Аметист его названье — он от пьянства, говорят…
Вот его бы Гончарову — пить бы бросил все подряд…
А вот этот — как лягушка, весь зеленый и смешной!..
Перестань орать, Кирюшка… На пустышку — и не ной…
Молочко-то вскипячено?.. Греть не буду — на, соси…
А вот это что за чудо?.. Светит — Господи, спаси!..
Аж глаза лучами режет… Брошка — круглая, как лук…
Как от лука — горько плачу… Тяжесть — валится из рук…
Красотища… Красотища… Оглянусь — не видит кто —
Ну — скорей в карман засуну — в материнское пальто —
Вот оно — котельной пахнет — топкой, ржавчиной, огнем…
Это что же — я воровка?!..
Брошь горит — светло как днем…
Я воровка… я воровка… Мать убьет, убьет меня!..
Не найдет… Запрячу ловко краденый шматок огня…
Что, Кирюшенька, покушал?.. Весь облился молоком…
Дай-кось перепеленаю — не ори, лежи молчком…
Я посуду перемою… В окнах — звездная сюда…

Я воровка…
Я — воровка!
Резко. Сразу. Навсегда.

Струмент тащу тяжелый
Во грязные дворы!..
Несите мне в подоле
Ножи и топоры.

Все наточу на славу —
Для хлеба и мясца,
На ворога державы,
На ребра подлеца.

Соседушки-соседки!
Расплата по плечу.
На лестничной я клетке
Судьбу вам наточу.

Как в зеркало, глядитесь
В стальное лезвие!
Вы вновь не народитесь —
Одно у нас житье.

Одна у нас планида —
Живи, пока живешь!
А коль придет обида —
За пазухою — нож…

Летят тугие искры.
И колесо визжит.
Я во тюремной жизни,
Смеясь, точу ножи!

А коль большак — убогий
И за спиной — конвой,
Я помолюся Богу
О ране ножевой.