Мартин Опиц - Колесо фортуны

«Эй, — раздался светлый зов, —
началось веселье!
Поп, забудь про часослов!
Прочь, монах, из кельи!»

Сам профессор, как школяр,
выбежал из класса,
ощутив священный жар
сладостного часа.

Будет нынче учрежден
наш союз вагантов
для людей любых племен,
званий и талантов.

Все — храбрец ты или трус,
олух или гений —
принимаются в союз
без ограничений.

«Каждый добрый человек, —
сказано в Уставе, —
немец, турок или грек,
стать вагантом вправе».

Признаешь ли ты Христа —
это нам не важно,
лишь была б душа чиста,
сердце не продажно.

Все желанны, все равны,
к нам вступая в братство,
невзирая на чины,
титулы, богатство.

Наша вера — не в псалмах!
Господа мы славим
тем, что в горе и в слезах
брата не оставим.

Кто для ближнего готов
снять с себя рубаху,
восприми наш братский зов,
к нам спеши без страху!

Наша вольная семья —
враг поповской швали.
Вера здесь у нас — своя,
здесь — свои скрижали!

Милосердье — наш закон
для слепых и зрячих,
для сиятельных персон
и шутов бродячих,

для калек и для сирот,
тех, что в день дождливый
палкой гонит от ворот
поп христолюбивый;

для отцветших стариков,
для юнцов цветущих,
для богатых мужиков
и для неимущих,

для судейских и воров,
проклятых веками,
для седых профессоров
с их учениками,

для пропойц и забулдыг,
дрыхнущих в канавах,
для творцов заумных книг,
правых и неправых,

для горбатых и прямых,
сильных и убогих,
для безногих и хромых
и для быстроногих,

для молящихся глупцов
с их дурацкой верой,
для пропащих молодцов,
тронутых Венерой,

для попов и прихожан,
для детей и старцев,
для венгерцев и славян,
швабов и баварцев.

От монарха самого
до бездомной голи —
люди мы, и оттого
все достойны воли,

состраданья и тепла
с целью не напрасной,
а чтоб в мире жизнь была
истинно прекрасной.

Верен богу наш союз
без богослужений,
с сердца сбрасывая груз
тьмы и унижений.

Хочешь к всенощной пойти,
чтоб спастись от скверны?
Но при этом по пути
не минуй таверны.

Свечи яркие горят,
дуют музыканты:
то свершают свой обряд
вольные ваганты.

Стены ходят ходуном,
пробки — вон из бочек!
Хорошо запить вином
лакомый кусочек!

Жизнь на свете хороша,
коль душа свободна,
а свободная душа
господу угодна.

Не прогневайся, господь!
Это справедливо,
чтобы немощную плоть
укрепляло пиво.

Но до гробовой доски
в ордене вагантов
презирают щегольски
разодетых франтов.

Не помеха драный плащ,
чтоб пленять красоток,
а иной плясун блестящ
даже без подметок.

К тем, кто бос, и к тем, кто гол,
будем благосклонны:
на двоих — один камзол,
даже панталоны!

Но какая благодать,
не жалея денег,
другу милому отдать
свой последний пфенниг!

Пусть пропьет и пусть проест,
пусть продует в кости!
Воспретил наш манифест
проявленья злости.

В сотни дружеских сердец
верность мы вселяем,
ибо козлищ от овец
мы не отделяем.

Я — кочующий школяр…
На меня судьбина
свой обрушила удар,
что твоя дубина.

Не для суетной тщеты,
не для развлеченья —
из-за горькой нищеты
бросил я ученье.

На осеннем холоду,
лихорадкой мучим,
в драном плащике бреду
под дождем колючим.

В церковь хлынула толпа,
долго длится месса.
Только слушаю попа
я без интереса.

К милосердию аббат
паству призывает,
а его бездомный брат
зябнет, изнывает.

Подари, святой отец,
мне свою сутану,
и тогда я наконец
мерзнуть перестану.

А за душеньку твою
я поставлю свечку,
чтоб господь тебе в раю
подыскал местечко.

Во французской стороне,
на чужой планете,
предстоит учиться мне
в университете.

До чего тоскую я —
не сказать словами…
Плачьте ж, милые друзья,
горькими слезами!

На прощание пожмем
мы друг другу руки,
и покинет отчий дом
мученик науки.

Вот стою, держу весло —
через миг отчалю.
Сердце бедное свело
скорбью и печалью.

Тихо плещется вода,
голубая лента…
Вспоминайте иногда
вашего студента.

Много зим и много лет
прожили мы вместе,
сохранив святой обет
верности и чести.

Слезы брызнули из глаз…
Как слезам не литься?
Стану я за всех за вас
господу молиться,

чтобы милостивый бог
силой высшей власти
вас лелеял и берег
от любой напасти,

как своих детей отец
нежит да голубит,
как пастух своих овец
стережет и любит.

Ну, так будьте же всегда
живы и здоровы!
Верю: день придет, когда
свидимся мы снова.

Всех вас вместе соберу,
если на чужбине
я случайно не помру
от своей латыни,