Гомер - Илиада

Сын же Менойтия, богом и острым копьем укрощенный,
Быстро к друзьям отступил, избегая губительной Парки.
Гектор, едва увидав, что Патрокл, бесстрашный душою,
Раненый острою медью, назад отступает к дружине,
Близко к нему подбежал сквозь ряды и копьем его ранил

В нижнюю часть живота — и копье пронеслось через тело.
Грохнулся наземь Патрокл к великому горю ахеян.
Точно как лев побеждает в бою неустанного вепря,
Если, отвагой дыша, на вершине горы они бились
Из-за ключа небольшого, терзаемы жаждою оба,

И торжествует могучий над запыхавшимся вепрем:
Так у могучего Менойтиада, сразившего многих,
Гектор, сын славный Приама, копьем своим отнял дыханье.
И, похваляясь пред ним, он крылатое слово промолвил:
"Ты уповал, о, Патрокл, богатый мой город разрушить,

Жен собирался троянских, лишив их сиянья свободы,
На кораблях увезти в любезную отчую землю:
О, безрассудный! За них быстроногие Гектора кони
Рвутся на бой да и сам я копьем подвизаюсь пред войском
Браннолюбивых троянцев, от наших супруг отвращая

Горькое рабство. Тебя же сожрут наши коршуны вскоре.
О, злополучный! Тебе не помог и Ахилл, столь отважный,
Он, кто наверно тебя задержал и наказывал долго:
— Не возвращаться назад, о, Патрокл, коней укротитель,
К нашим глубоким судам, перед тем как туники кровавой

Не рассечешь на груди ты у Гектора мужеубийцы, —
Так он, должно быть, сказал и уверил тебя, о, безумец!"
Изнемогая, Патрокл наездник, ему ты ответил:
"Можешь теперь похваляться. Тебе даровали победу
Зевс Олимпиец и Феб Аполлон. Без труда укротили

Боги меня и оружие с плеч моих сами сорвали.
Если бы воинов двадцать, как ты, мне навстречу предстали,
Все бы погибли на месте, моей укрощенные медью.
Но одолели меня сын Латоны и рок беспощадный,
А из героев — Эвфорб. Ты же третьим удар мне наносишь.

Но говорю я тебе, и в душе мое слово запомни:
Жить, Приамд, и тебе остается недолгое время.
Рок всемогущий и смерть пред тобою стоят уже близко.
Вскоре падешь от руки беспорочного сына Эака".
Только что слово он кончил, как смерть осенила героя.

Быстро от тела умчалась душа и в Аид опустилась,
Плача о доле своей, покидая и силу и юность.
С речью уже к мертвецу обратился блистательный Гектор:
"Ты отчего, о, Патрокл, пророчишь мне черную гибель?
Кто еще знает, не сын ли Фетиды прекрасноволосой

Раньше испустит дыханье, моим укрощенный оружьем?"
Так говоря и на тело ногой наступив, он из раны
Вырвал обратно копье и труп опрокинулся навзничь.
После с копьем устремился на Автомедона, чтоб ранить
Равного богу возницу Ахилла, Эакова внука.

Только того уж умчали бессмертные быстрые кони,
Те, что Пелею царю подарили блаженные боги.

Не утаилось от глаз Менелая, любимца Арея,
Что под оружьем троянцев Патрокл убит среди сечи.
Яркою медью одет, из переднего ряда он вышел
И зашагал вокруг тела, как матка, родивши впервые,
С жалобным ходит мычаньем вкруг телки своей первородной:

Так вокруг тела Патрокла шагал Менелай русокудрый,
Выставив грозно копье и щит равномерно округлый,
Смертью тому угрожая, кто первый к нему подошел бы.
Но и Панфоя воинственный сын, копьеносец искусный,
Не позабыл о Патрокле, сраженном бойце благородном.

Ставши вблизи, он сказал Менелаю, любимцу Арея:
"Зевса питомец, Атрид Менелай, о, владыка народов,
Прочь! Ты оставь мертвеца, дай кровавые снять мне доспехи,
Ибо никто из троянцев, никто из союзников славных
Раньше, чем я, не ударил Патрокла копьем среди сечи.

И оттого не препятствуй добыть мне великую славу.
Иль попаду и в тебя и лишу тебя сладостной жизни".
Тяжко вздохнувши ему отвечал Менелай русокудрый:
"Отче Зевес! Не пристойно с таким похваляться бесстыдством!
Так леопард не бывает надменен. Ни лев пышногривый,

Ни замышляющий гибель кабан, кто в бестрепетном сердце
Больше, чем прочие звери, великою силой гордится,
Как о себе копьеносцы Панфоевы дети возмнили.
Но насладился недолго смиритель коней Гиперенор
Силой и юностью, после того как пошел мне навстречу

И надо мною глумился, твердя, что из всех я данайцев
Самый трусливый воитель. Домой не придет он, надеюсь,
Чтоб дорогую жену и родителей милых утешить.
Так усмирю я и силу твою, если будешь с оружьем
Ждать предо мною. Совет мой — назад удались поскорее,

Скройся в толпу. Не упорствуй, не стой предо мною, покуда
Не поплатился. Глупец познает только то, что свершилось".
Так он сказал. Панфоид не послушал совета и молвил:
"Сам, о, питомец Зевеса, поплатишься ныне за гибель
Брата, кого умертвил у меня и чьей смертью хвалишься,

Ты, кто супругу его в тишине новозданного дома
Сделал вдовой, а родителям грусть причинил и стенанья.
Верно, большую отраду доставлю несчастным в их горе,
Если, твоей овладев головой и доспехами брани,
В руки отдам их Панфою и богоподобной Фронтиде.

Дай же, скорей испытаем работу тяжелую боя,
Пусть для меня и тебя он победу решает иль бегство".
Так говоря, Менелая ударил он в щит округленный.
Медь не пробив, острие над щитом его твердым погнулось.
Тотчас за ним Менелай устремился, любимец Арея,

С медным копьем, воссылая молитву Зевесу Крониду,
И отступавшему мужу попал в основание глотки,
Сам поналег на копье, своей тяжкой руке доверяясь.
Нежную шею Евфорба насквозь острие пронизало.
Шумно он грохнулся в прах, и доспехи на нем загремели,

Волосы кровью покрылись, подобные кудрям хариты,
Золотом и серебром перевитые локоны пышно.
Точно садовник лелеет побег плодоносной оливы
В месте укромном, где бьет в изобильи вода ключевая;
Пышная ветвь зеленеет и белым осыпана цветом,

В разные стороны гнется под нежным дыханием ветра;
Вдруг ураган налетает с внезапною бурей великой
И деревцо вырывает из ямы и наземь бросает:
Так и Панфоева сына, метателя копий Эвфорба,
Храбрый убил Менелай и его обнажил от доспехов.

Точно как лев, обитатель холмов, полагаясь на силу,
В мирно пасущемся стаде тучнейшую схватит корову;
Крепко зубами держа, он сперва раздробит ей затылок,
После ее растерзает и кровь, и утробу проглотит;
Вкруг же него пастухи и собаки, стерегшие стадо,