Фердинанд Фингер - Избранное

Жене

Ну как проходит зимний день,

Проходит слава Богу по-немногу,

Мне 76-ой, ну, кажется предел,

А все равно в заботах и тревогах.

Когда-то мне одна сказала так,

После шестидесяти у человека нет мечтаний,

Он как растение и не идет ему никак

Иметь желания – иметь мечтаний.

Как легковесно заявление звучит,

Безапеляционно сказанное ею.

Она не понимала, что и говорит,

Пусть доживет до этих лет, Бог с нею.

Встаю, но не легко, как раньше было, вот

Любимая моя жена со мною рядом,

А мыслей в голове не в проворот,

Как облачка бегут, но не во сне отрадном.

Года словно палач над головой,

Казнит нас время снегом осыпая,

Молюсь за женщину, которая со мной,

За женщину, которую уж пятьдесят я знаю.

И все равно я вижу в ней ту красоту,

В которую влюбился я когда-то,

Она мне украшает жизнь, поэтому живу,

Она со мною, не Ксантипою Сократа.

При всех грехах моих, любовь я к ней храню,

Она любовь мою навеки заслужила,

Она святая женщина и преданность свою

Мне без остатка в жизни подарила.

Когда встаю, молюсь за сына и жену,

Я Господа благодарю за день насущный,

Дать всем хорошим людям по добру,

И подбодрить меня в заботах сущих.

Затем почистить, дать еду коту,

Которого с женою любим мы безмерно,

Он умный, поумнее нас, и потому

Ему внимание оказываем непременно.

Похолодало, время растопить камин,

Подарит он тепло моей любимой,

Она берется за уничтожение морщин,

Борьба со старостью кусочком льда – долой морщины.

Затем уборка в доме – хватит на двоих,

Да завтрак приготовить – нужно время,

Затем немножко надо почесать язык,

Проблемы сына обсудить, ведь тоже бремя.

Он врач, и денежки идут большим трудом,

А тратит их налево и направо без раздумья,

И к сорока шести лишился он почти всего,

Ну половину бывшего, полпенсии – безумье.

Ругать нам стыдно сына-добряка,

Но страх – уйдем, а он останется без денег,

На обсуждение проблем уходит два часа,

А толку что ругать, ведь не бездельник.

Зато бездельнице-жене досталось все,

Полпенсии и содержание на годы,

Которые хватает ей на все про все,

А нам на старости душевные невзгоды.

Затем, если жена больна, готовлю ей обед,

Хотя обед тот ест она с опаской,

Невкусно, в этом тот секрет,

Что я спешу писать стихи, не до обеда, ясно.

Затем пишу стихи, зачем не знаю сам.

Быть может опыт жизненный влияет,

О смысле жизни, о любви, что Фрейд сказал,

Часа четыре писанина занимает.

Награда Божия за прошлые труды,

Которые всю жизнь меня с женой сопровождали,

Поверили мы в Бога – божьей красоты,

Которую на старость лет нам дал не забываем.

Сынок наш забывает заповедь, что чти отца и мать,

А это значит слушайся советов,

Которые единственно те люди могут дать,

Которые к нему в любви – одни на целом свете.

Эх, надо бы доубирать, а сил тех прежних нет,

Их операции тяжелые, года отняли,

Уборку пылесосом начинать, аж нет,

Пыхчу, а надо, чистоту все время соблюдаем.

Закончено, ну, время нам поговорить,

И в книжке почитать чего не знали,

А после ужина камин топить,

Чтоб вечер и в тепле и без печали.

Поговорить всегда нам есть о чем,

Ну посмотрите все подорожало,

А пенсия то прежняя, правительству все нипочем,

Что за услуги и лекарства платим мы немало.

Не понимают наверху, что рубят сук,

Тот на который сели так уютно,

Ведь сами станут старыми, услышат стук,

Своих костей, ох будет бесприютно.

Ну, почему не сделать скидку старикам,

На транспорт, на лекарства, ведь не обеднеют,

Не могут, денежки ведь не пойдут в карман,

А по-другому воры не умеют.

Ну ладно, с Божьей помощью святой,

Ведь в жизни не такое мы видали,

Хлеб есть, над головою потолок сухой,

Уют домашний, мы работою создали.

Вот вечер наступил, у телевизора сидим,

Так редко что-то ценное, убийства, делать что не знаем,

Насилие, порнуха, весь сюжет один,

Чтоб душу разложить, зачем, мы понимаем.

Они-то знают наверху, зачем все так.

Затем, поуправлять-то легче дураками,

Чем умными, он ведь не такой простак,

Что слушает и хлопает ушами.

Как жаль, что раньше мы от Бога были вдалеке,

В России заповедям не учили,

А с возрастом мы к Богу подошли,

И двери замкнутые от сердец ему открыли.

Какая радость, счастье мы уж не вдвоем,

Без Бога сколько мы ошибок совершили,

По жизни мы теперь втроем идем,

Не осуди нас Господи в своей господней силе.

Позволь достойно место нам занять,

В той бесконечной дали, где в туманах,

Придется нам когда-нибудь перед тобой предстать,

Где жизненных нет миражей и жизненных обманов.