Юлия Друнина - Стихотворения (1942–1969)

Пахнет бор уходящим летом,
Даже кружится голова.
Вьется дым над Тоболом.
Где ты,
Мой далекий город Москва?

Здесь повсюду овец отары,
Стаи птиц на речном берегу.
Только снятся мне тротуары
В потемневшем московском снегу.

И от этого некуда деться —
Ведь в разлуке любовь больней…
По-особому бьется сердце
В пестроте городских огней.

Хорошо на этой полянке,
Голубика зовет — сорви!
Только все же я — горожанка.
Город! Ты у меня в крови.

А ведь это было в самом деле,
Не во сне, не в мыслях — наяву:
Я дружила с парнем из Марселя,
Докерами посланным в Москву.

У меня в стране друзей немало,
Преданных, проверенных, родных.
Отчего же незаметно стала
Эта дружба крепче остальных?

Помнишь, как по улицам и скверам
Мы бродили ночи напролет?
Говорили то о франтирерах,
То про русский сорок первый год.

И про то, что ты уедешь скоро
В дорогие горькие края.
И вставал в тумане южный город,
И звала нас Франция твоя.

А теперь тебя со мною нету.
И уже не будет никогда,
Словно нас на разные планеты
Развезли ракетопоезда…

Город мой осыпан снежной пылью.
В медленном кружении снегов
День и ночь плывут автомобили
Возле тротуарных берегов.

Новый сквер, снегами заметенный,
Пушкин с непокрытой головой.
Улыбаясь, смотрит на влюбленных
Пожилой суровый постовой.

А они идут неторопливо…
Хорошо, что в городе у нас
Столько ясных,
преданных,
красивых,
Столько улыбающихся глаз!

Свищет ветер поезду вдогонку.
Подмосковье.
Сосны с двух сторон.
За связистку, смелую девчонку,
Пьет кавалерийский эскадрон.

И глаза солдат немного пьяны,
Разговор по-фронтовому прост…
Чуть пригубив толстый край стакана,
Отвечает девушка на тост:

— Что ж, за дружбу!
Жалко расставаться.
Может, наша юность позади…

И друзья сидят, не шевелятся,
И молчат медали на груди.

Ты запомни этот вечер теплый,
Сосны, сосны, сосны с двух сторон,
И пылинки на оконных стеклах,
И родной притихший эскадрон.

В Москве на вокзале, как положено,
Каждый спешит куда-то.
Идешь ты среди суеты дорожной
Уверенным шагом солдата.
Вдыхаешь вокзальный воздух горький…

«Граждане, выход направо!»
Сердце ударило в гимнастерку,
В орден Славы.

Московская серенькая погода,
С плащами под мышками люди.
Четыре года,
Четыре года
Гадала ты, как это будет.

Вот она, вот Комсомольская площадь,
Московское небо,
Московские тучи.

Все оказалось немного проще,
Все оказалось намного лучше!

За Доном-рекой полыхают зарницы,
Шумят на ветру ковыли,
И медленно кружатся черные птицы
В степной неподвижной дали.

Спокойно молчат вековые курганы,
Тревожно на вражьих постах.
Ползут партизаны,
Ползут партизаны,
Гранаты сжимая в руках.

Товарищ, родной, это было давно ли
Забыть нам об этом нельзя:
Где нынче бушует бескрайное поле,
Вчера умирали друзья.

Ни я, ни ты
Не любим громких слов.
И нежных слов
У нас не так-то много.
Скажу я на прощанье:
«Будь здоров!..»
Ответишь ты:
«Счастливая дорога!..»

И вот уже
Вокзал плывет назад,
И вот уже
Плывут вперед вагоны.
В последний раз
Сливаются глаза —
Два близких цвета:
Синий и зеленый…

Заброшен в угол волейбольный мяч —
Не до игры:
И холодно.
И сыро.
Мои соседи уезжают с дач,
Торопятся на зимние квартиры.

Буксуют дюжие грузовики.
До хрипоты ругаются шоферы.
Надев резиновые сапоги,
Я ухожу в осенние просторы.

Прозрачный лес
И пустота полей.
Овраги.
Мокрые вороны.
Ветер…
Что говорить —
Есть виды веселей,
Но ничего роднее
Нет на свете.

То ли вьюга проходит бором,
То ли это прибой гремит.
Запах снега
И запах моря —
Что-то общее их роднит.

В этом запахе остром —
Свежесть,
Привкус соли,
Дымок костров,
И вагонных сцеплений скрежет,
И морских пароходов зов.

Посчастливилось мне
Немало
Побродить по родной стране.
В океане меня качало,
Снегом путь заметало мне.

И в крови у меня
Навеки
Океана остался гуд…
…Снова рвутся на волю реки
И в дорогу меня зовут.

Но, задумавшись,
У порога
Я стою и стою одна:
Что теперь для меня
Дорога,
Коль к тебе не ведет она?

Да, сердце часто ошибалось.
Но все ж не поселилась в нем
Та осторожность,
Та усталость,
Что равнодушьем мы зовем.

Все хочет знать,
Все хочет видеть,
Все остается молодым.
И я на сердце не в обиде,
Хоть нету мне покоя с ним.

Под трехтонкой гнется трап скрипящий,
Грустно блеют овцы на возу.
Раскрасневшийся парнишка тащит
Упирающуюся козу.

Спит разморенная зноем Волга.
Дремлет курица,
Разинув клюв.
Сонно утка смотрит из кошелки,
Горделиво шею изогнув.

За кормою закипела пена.
Ржание встревоженных коней…
Пахнет хлебом,
Яблоками,
Сеном,
Пахнет летом Родины моей.

Ломкий иней на хвойных лапах,
Да пронзительный снежный запах.
Да лукавая лошаденка,
Что по насту топочет звонко.
А навстречу лошадке гладкой
Скачут-скачут кусты вприсядку.

Смотрит низкое солнце тускло,
Веет сказкой дорожной русской,
Словно я за жар-птицей еду,
А не в ближний колхоз «Победу».

Нет,
Русской песне
На подмостках тесно —
Она звучит
Душевней и смелей
На лунной речке,
На опушке леса
И в тишине
Заснеженных полей.

Она седым дружинником слагалась —
В ней звон кольчуги
И орлиный клик.
А может быть,
Чтоб побороть усталость,
В глухой ночи
Ее сложил ямщик.