Максим Жуков - Поэма новогодняя моя
- Название:Поэма новогодняя моя
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вест-Консалтинг
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:5-86676-012-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Жуков - Поэма новогодняя моя краткое содержание
Много у нас поэтов, якобы принадлежащих к андеграунду, а на самом деле банально раскручивающихся на теме собственной отверженности, подобно мошенникам, выдающим себя за калек и просящих милостыню. Но у Жукова все всерьез. Тут не игра. И поэтому написанное им – серьезно, значимо. Он издает книгу, которая заведомо не будет популярна у немногочисленной, читающей публики. Но данная книга, повторяя слова классика XIX века, томов премногих тяжелей. Ибо это – настоящее.
Поэма новогодняя моя - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Мы каждый день проводим как в деревне,
венгерский «Хилтон» это полный п…
Я, отстранив свой телефон подальше,
за улицей продолжил наблюдать.
А там, подняв упавший наземь посох,
неутомимый Дедушка Мороз,
карманы у Снегурочки обшарив,
автомобильный вытащил брелок
и, наведя его на битый «Opel»,
замки с трудом, но все-таки открыл.
В салон закинув посох и мешок,
и вместе с ними пьяную Снегурку,
за руль уселся Дедушка Мороз
и, двигатель совсем не прогревая,
сорвавшись с места, резко газанул.
Снегурочкина длинная коса,
что дверцей при посадке защемилась,
мне помахала на прощанье бантом
и, по Большой Никитской развеваясь,
в Лапландию, должно быть, унеслась.
Назойливо и громко, между делом,
мне телефон на ухо верещал:
– Ты там смотри, особо не балуйся!
Не пей и баб домой не приводи,
а также по приятелям не шляйся,
и с ними травку – слышишь? – не кури!
Наивные смешные приказанья…
Их исполнять отнюдь не собираясь,
Я, как солдат, ответил браво: ЕСТЬ!
5
Открылась дверь, табличкою сверкнув.
Красавица, как с полотна Брюллова,
из кабинета вышла и тотчас,
завидев напряженную фигуру
мою у потемневшего окна,
проговорила кратко без улыбки:
«зайдите», и уверенно пошла,
оставив дверь намеренно открытой,
по коридору дальше, вероятно,
меня сию секунду позабыв.
Кривые и косые мужики,
скроив непроницаемые лица,
в прокуренном унылом кабинете
сидели рядом за одним столом.
Как раз посередине между ними
и в равном удалении от них,
на пачке замусоленных бумажек
моя лежала тоненькая книжка,
как будто кто-то «чисто специально»
ее туда брезгливо отложил.
Сам Председатель, век не поднимая,
как незабвенный гоголевский Вий,
меня, клонясь и ерзая на стуле, —
«Зачем вы матом пишете?» – спросил.
Я ожидал подобного вопроса,
его мне очень часто задают;
и с возрастом, стесняясь и краснея,
мне на него ответить всё трудней.
– У вас в стихах сплошные инвективы
и в прозе через раз – ненорматив… —
добавил раздраженно Председатель
и веки еще ниже опустил.
Так повелось, что русский славный мат
всегда был подконтролен, подцензурен
и, если попадал с трудом в печать,
то только в виде множественных точек
в набросках, письмах, личных дневниках
и только лишь у классиков почтенных,
чей свод «передовых произведений»
нам в школе с малых лет преподают.
Так было при Царе и при Советах;
но не теперь, не нынче, не сейчас…
Покуда разрешенный плюрализм,
что был нам двадцать лет назад дарован,
(но, в принципе, всегда существовал
в умах народа и в его сужденьях),
хотя бы в Интернете, практикуют
все юзеры и лузеры ЖЖ;
пока не наступила во всю силу
Свободе слова нынешняя власть
на горло милицейским сапожищем;
покуда будет здравствовать и жить
в подлунном мире хоть один писатель,
производящий прозу и стихи,
без всякого сомненья – я уверен! —
ПЕЧАТАТЬ БУДУТ русский славный мат:
в газетах и журналах – как придется…
но в книгах – точно! так же, как в сети!
Все это в голове моей мелькнуло,
блеснуло и в душе отозвалось.
И только я собрался отвечать,
как Председатель, видимо, почуяв,
о чем сейчас пойдет, сгущая краски,
моя изобличительная речь,
поднялся и рассержено добавил
пассаж из слов пяти или шести,
который можно было бы причислить
свободно разве к уличному трёпу
косноязычных глупых малолеток,
что не смогли скамейку поделить
у типового грязного подъезда
в любом поселке, в городе любом.
Что это на поверку означало,
я понял слишком поздно (и с трудом);
скорей всего, должно быть: «мы, мол, тоже,
как говорится, можем как-то так;
однако матом все-таки не пишем,
и, правила приличья уважая,
культурку речи всячески блюдём».
Но, несмотря на злое порицанье
и примененье лексики обсценной,
нелепой в Председательских устах,
я произнес, с достоинством помедлив:
КАК МЫСЛЮ, ТАК ГЛАГОЛЮ И ПИШУ!
…Огромный вязкий сгусток тишины
заполнил кабинет и, смачно чавкнув,
застыл, как студень, в воздухе кривом.
Так продолжалось несколько мгновений,
а показалось – Вечность пронеслась.
Но вязкое молчанье нарушая,
мне Председатель веско возразил:
«писать, как мыслишь – это дело вкуса,
вы с этим не по адресу пришли».
Прекрасное – по сути – заявленье,
какие бездны кроются за ним!
Какие гады ползают в тех безднах,
какие страсти в бездны те влекут!
Здесь и тоска, и плач по Госзаказу,
и, если он поступит – Госзаказ —
очередное скрытое стремленье
власть предержащим сделать аnus ling,
тем показав, что ты душой им предан,
как гражданин, писатель, человек…
Здесь есть еще желание стать модным
и, получив рекламу, тиражи —
как пирожки – повсюду продаваться
в известных «книжных», в клубах и с лотков…
Нет, нет – не то… в тех безднах есть другое,
(но есть и то, о чем я говорил)!
Там, в глубине, средь ползающих гадов
и посреди бушующих страстей
одно бытует тайное желанье —
ПИСАТЬ, КАК СКАЖУТ, МЫСЛИТЬ, КАК ВЕЛЯТ,
и, действия с властями согласуя,
признание и статус обрести.
Вот это и скрывается за фразой:
«писать, как мыслишь – это дело вкуса…»
– Вы с этим не по адресу пришли!
продолжил, распаляясь, Председатель, —
у творчества есть Высшие Задачи,
писатели их призваны решать —
прямым педагогическим внушеньем
на светлой просветительской стезе…
без суеты, скабрезности и мата,
без всяких ваших… этих самых, где…
Но тут, со стула криво приподнявшись,
его второй мужчина перебил.
– Вам надо посетить на Комсомольском
проспекте находящийся Союз,
или Союз писателей российских,
что рядом, через дом, на Поварской.
Или заехать в офис на Неглинной,
где Русский нынче действует ПЕН-центр;
надеюсь, там вас порадушней примут,
оценят и в ряды свои возьмут.
Все это было сказано с ехидством,
но мягким и отнюдь не показным.
– Боюсь, что в изобилии таком
мне будет разобраться слишком сложно;
тем более, скорей всего, едва ль
в любом из существующих союзов
меня любезней встретят, чем у вас,
включая вами названный ПЕН-центр, —
съехидничал мужчине я в ответ;
и с кипы замусоленных бумажек
демонстративно взяв свою книжонку,
ее обратно в сумку положил.
Интервал:
Закладка: