Юрий Оболенцев - Океан. Выпуск восьмой

Сотни людей осаждали контору Гуаякильской компании океанских паромов, пытаясь добиться ответа: кто же уцелел при столь чудовищной катастрофе? Но никто из администрации ничего вразумительного сказать не мог — ведь никаких списков пассажиров на «Боливаре» не велось. Для поддержания порядка пришлось вызвать полицию.

Под кричащими заголовками газеты публиковали рассказы немногих уцелевших о катастрофе. Впрочем, ничего вразумительного и они не могли рассказать: была глубокая ночь, слишком неожиданно и стремительно все произошло. Но дотошные репортеры все же кое-что выяснили, и через пару дней в статьях о катастрофе замелькали упоминания о тысячах гроздей бананов, погруженных сверх нормы, о сотнях пассажиров, принятых на борт, об автомобилях, запихнутых на палубу вместе с бананами. Словом, обо всем том, что компания хотела бы скрыть, тем более что страсти подогревались трупами, которые находили то на берегах залива, то плававшими в его водах.

Слишком большим оказалось количество жертв этой «банановой трагедии», как окрестили газеты гибель «Боливара», чтобы ее можно было как-то замолчать, игнорировать, и власти начали официальное расследование, а это сулило Гуаякильской компании океанских паромов серьезные неприятности. Ее руководители, памятуя, что лучший способ защиты — нападение, начали энергично действовать.

На предварительном следствии ответственные лица компании клятвенно заявили, что никогда не давали покойному капитану Гальеге никаких указаний относительно погрузки бананов сверх нормы и не требовали от него ничего такого, что шло бы вразрез с требованиями морской практики. Следовательно, в случившемся виноват только капитан Гальега, очевидно имевший какой-то процент наградных от грузоотправителей!

Катастрофа могла произойти и от небрежности команды, в частности рулевых, при исполнении своих обязанностей, так как в этом рейсе многие из них оказались пьяными, что показывает на слабую дисциплину на судне, в чем, несомненно, тоже виновен капитан.

Компания отвергла и обвинения в свой адрес, что «Боливар» находился в запущенном состоянии, нуждался в капитальном ремонте и вообще выслужил все сроки. Сам факт столь долгой и безаварийной службы доказывал обратное: «Боливар» был надежным судном и содержался в хорошем состоянии, а его гибель — роковое стечение неблагоприятных обстоятельств.

И так пункт за пунктом опровергались обвинения, выдвигаемые в ходе следствия. Более того, нашлись и свидетели, утверждавшие, что случайно слышали, как капитан соглашался в Пуэрто взять весь груз бананов за вознаграждение для себя и экипажа в три сотни сукре: свидетели клялись в этом на Библии. Проверить же, находились ли они в числе пассажиров «Боливара» или нет, было невозможно.

Уцелевшие члены экипажа чистосердечно, не глядя друг на друга, признавались, что мескаль действительно пили: ну как тут не выпить, если у их капитана был день рождения, а «Боливару» стукнуло шестьдесят лет? Но выпили самую малость, так как капитан приказал всем грузить эти чертовы бананы: мол, обещал их владельцам, что заберет все!

Оставался еще Мигель Альфаро, старший помощник. Уж он-то все видел, все знает и скажет все, как было. Но ко всеобщему изумлению, тот заявил, что выполнял только приказания капитана; что возразить ему насчет перегрузки судна не мог; что пассажиров размещал не он, а погибший второй помощник; и что рейс проходил вполне нормально. Старший помощник допускал, что причиной катастрофы могла стать ошибка рулевого: он оказался пьяным и по приказу капитана его как раз собирались заменить, для чего он, Мигель Альфаро и спускался с мостика!

Словом, все концы, за которые можно было бы потянуть, ушли на дно Гуаякильского залива вместе с «Боливаром». Проработав четыре недели, следственная комиссия официально объявила, что гибель «Боливара» и находящихся на нем людей произошла вследствие злонамеренной перегрузки его по вине капитана и, вероятно, вследствие преступной небрежности рулевого… Естественно, компания ответственности за эту катастрофу не понесла.

Уцелевшие члены экипажа получили назначения на два других, столь же ветхих парома этой же компании, а Мигель Альфаро должен был получить под команду новый паром, который компания собиралась поставить на эту же линию. Но минул месяц, второй, а будущий капитан все не получал обещанного.

Уходили жалкие сбережения, черноглазая красавица Мануэлла, жена Мигеля Альфаро, экономила каждый сукре, но все равно с каждым днем жить становилось все труднее. Мигель Альфаро вежливо напоминал о себе сеньору, принимавшему совсем недавно капитана Гальегу, и тот так же вежливо успокаивал будущего капитана. Но его вежливость убывала по мере того, как уменьшалось количество заметок в газетах о «банановой катастрофе». Когда их перестали публиковать вовсе, сеньор уже не столь вежливо предложил Мигелю Альфаро место помощника на совсем древнем каботажном пароходике. Временно, конечно, пока не улучшится финансовое положение компании…

Мигель Альфаро долго стоял у пирса, от которого в свой последний рейс отошел его «Боливар». Сейчас то, что им было, лежало там, под сверкающими на солнце водами громадного залива, обрамленного высокими горами. На илистом дне лежал капитан Гальега, его помощники, товарищи Мигеля Альфаро, и все они погибли из-за того, что сеньорам из правления захотелось хапнуть лишние сотни сукре. Ему же, чудом уцелевшему, этими же сукре обещали возместить потерянную им совесть, ибо он, Мигель Альфаро, согласился показать на следствии то, что было нужно Компании океанских паромов…

Стыд, горечь и злоба придали бывшему старшему помощнику мужества, и при очередном визите он довольно невежливо осведомился у прилизанного сеньора, когда же ему дадут обещанное судно. Сеньор столь же невежливо ответил, что придется подождать, ведь ан уже объяснил ситуацию…

— Тогда в этой ситуации я вынужден буду взять свои показания обратно и рассказать правду о гибели «Боливара».

— Но ведь вы поклялись на библии! — возмутился сеньор из правления.

— Господь прощал и за большие прегрешения, — яростно возразил Мигель Альфаро, — простит мне и невольный обман. Тем более что за него мне не заплатили!

— Кто вам поверит? — ехидно осведомился собеседник. — Кому будут нужны ваши бредни?

— Хотя бы тому, кто захочет загрести денежки на скандале, который я подниму! Ведь загребли же вы деньги на этих проклятых бананах!

Гнев ослепил Мигеля Альфаро, и он высказал побледневшему от злости сеньору все, что он о нем думал, о Компании океанских паромов, о сеньоре управляющем, и, уходя, хватил дверью так, что задребезжали оконные стекла, а секретарша, нагримированная и причесанная под Мэрилин Монро, в ужасе пригнулась.