Александр Чавчавадзе - Грузинские романтики

Увы! Сколько раз погружалась луна молодая
В широкую зыбь, в одиночество, мглу и печаль!
Но шествует время, косу беспощадно вздымая,
Ему красоты — ни земной, ни небесной — не жаль!

О владычица красоты,
Убивает меня разлука,
Ноет сердце до дурноты,
Смертоносная это мука.

Исцелительница моя,
Без тебя где души отрада?
Не зовите меня, друзья,
Заместительницы не надо.

Гонит краску с моих ланит
Красоты твоей злой избыток.
Лучше был бы я впрямь убит
Палачом — властелином пыток.

Сколько сердцу ты ни грози,
Мы с ним издали дышим милой,
А завидим ее вблизи —
Загораются все светила.

Миг с тобою — свет с высоты.
Без тебя — не видно ни зги мне.
Почему же не внемлешь ты
Этим стонам в любовном гимне?

Как ни владело бы нами трезвое благоразумье —
Юность с любовью всегда сделают, что захотят.

Нем язык мой, изранено сердце, и тоски оглушителен бред.
Говори же, любовь, что еще у тебя остается, что еще ты хранишь мне во вред?!

Тебя испытавшие ропщут: «О, горе, лишились мы разума с нею!»
Безумным — но лишь бы с тобою! Убей — если я пожалею!

О полная луна,
Один я, ночь темна,
Взойди, светла, ясна,
Весь мир мне озаряя;

Ты, уходящий ввысь,
Сын неги, кипарис,
Склонись ко мне, склонись,
От зноя укрывая;

О милая, твоя
Краса — вся жизнь моя,
Чтоб исцелился я,
Врачуй, не промедляя;

Владычица цветов,
Ты, роза, от врагов
Стеречь тебя готов
Я, грудью защищая;

Ты разум отняла,
Ты сердце в плен взяла.
Молю, чтоб приняла
И душу ты, родная;

Сирень, твой аромат
Собой наполнил сад,
О, дай мне миг отрад,
Другим предпочитая;

По правде рассуди,
Услышь мой стон, приди
И муки услади,
В уста меня лобзая.

Музы, покиньте вашу обитель,
Музы, спешите, музы, летите.
Струны настроя, строфы сплетите,
Лютни, игрою, песней звените.
Солнце-ребенка, юного львенка
Оберегите и одарите!
Солнце, войди к нам в дом!

Детству к лицу он, цвет этот нежный:
Розовый — щек, чела — белоснежный.
Маленький ротик — словно подснежник.
Всё же заметен облик мятежный!
Да, это львенок, голос так звонок.
Солнце луну родит неизбежно.
Солнце, войди к нам в дом!

Мать возлежит, опущены шторы.
Сын ясноликий — свет ее взора,
Смотрят с любовью очи-озера,
А от ресничных теней узоры,
И над ручонкой, хрупкой, тонкой,
Нам ветерков слышны разговоры:
Солнце, войди к нам в дом!

Счастлив и горд отец хлебосольный,
Всех веселит беседой застольной,
Славы отцовской ему довольно:
Сын ему дан судьбой своевольной,—
Благо земное, сердце родное
Будет отрадою в жизни дольной…
Солнце, войди к нам в дом!

Я в честь Георгия, солнца-сына,
Песню спою в его именины.
Пусть он не знает вовек кручины,
Жатву Давида сберет с долины.
Дружбу с любовью, годы здоровья
Дай ему, боже! Солнце, свети нам.
Солнце, войди к нам в дом!

К уродам приязнь и доверье ужели возможны?
Я выплачу горе, что вынес от дружбы их ложной.

Ребенком еще, расцветая под кровлей чужою,
Обид не сносил я и, юный, гордился собою,
Луне в полнолунье подобный, сверкал красотою,
Тем жил я — и в жизни не ведал унынья мгновений.

Но миром превратным душа моя выжжена ныне.
Он льстивою речью проникнул мне в сердца твердыню,
В отчаянья плен заточил, где один, как в пустыне,
Я жалостно кличу, — не слышит никто моих пеней.

Кто людям, беспечный, доверится, горестно станет
Судьбу проклинать — и судьба ему мстить не устанет.
Поймет он в тот миг, когда жизнь его веру обманет,
Сколь много я мук перенес и терпел поражений.

Я в долину спустился, чтоб сердце утешить в печали,
Встретил милую там. «Вот фиалка твоя», — мне сказали.
Я ей подал стихи — всё богатство они заключали,
Но — таков этот мир — я покинут был девой жестокой.

И опутало горе меня, и померкнул мой разум,—
Все богатства мои и сокровища сгинули разом,
И, отвергнутый раб, я безжалостно ею наказан;
Я в темнице глухой, где темней, чем в могиле глубокой.

Обезумев, воскликнул: «О, чем согрешил я — не знаю!»
Отравила она мое сердце тоскою без края,
Не жалея меня, и теперь я лишь смерть призываю,—
Умереть лучше мне, чем страдать так душой одинокой!

О струящийся в благоговенье
Ветерок, опускайся сюда,
Солнце вызови для услажденья,
Чтоб разрушить кров снега и льда,
Чтобы вызвало солнце растенья,
Словно мать, чтоб фиалка, горда,
Встала первой под солнечной сенью.

И любовь принесла упоенье
И веселье влюбленным тогда.

И потом, когда фиалки толпою
Выйдут, головы склонит их рать.
Солнце благодаря золотое,
Породившее их, словно мать,
Скажет каждая: «Вот я живою,
Долговечною стала опять,
Я окрепну от солнца и зноя,
Люди будут мой запах вдыхать
Для веселия, для ободренья,

И любовь принесет упоенье
И веселье влюбленным тогда».

Видишь, всюду идет ликованье;
Торжествуя, явилась весна.
И любовь прилетает за данью,
Ароматами озарена.
Преклоняясь, любое созданье
Власть ее принимает сполна.
Тут излечит былое страданье,
Тут изранит внезапно она.
Иль красавицу даст во владенье,

И любовь принесет упоенье
И веселье влюбленным тогда.

Воробьи расчирикались.
Градом Соловьиная песнь упадет.
Нет числа столкновеньям, засадам,
Бой, царапанье, быстрый полет.
Похититель стремится к наградам,
Поцелуям кто ведает счет?
Побежденный скрывается рядом,
Порицанье ему, не почет.
Нет в веселье отдохновенья,

И любовь принесет упоенье
И веселье влюбленным тогда.

Темным садом, чадрою одета,
Бродит дева, заботам чужда.
Сердце юноши страстью согрето,
К ней навстречу он вышел сюда.
Солнце стрелами яркого света
Ранит, облак уходит гряда.
Дева молвила слово привета.
Жаждем мы. Где от жажды вода?
Видишь — куполом ветви. Под тенью