Людмила Татьяничева - Стихотворения

Знаком мне таёжный закон старины:
В тайге недостаточно компаса.
Люди в чащобе держаться должны
На расстоянии голоса.
…Нас разделяет диаметр земной.
Мы далеки, как два полюса.
Но вот твой звонок.
И ты снова со мной
На расстоянии голоса.
…На лунной орбите
Новый «Восток».
Я слушаю вести из космоса.
От нас космонавт совсем недалёк —
На расстояния голоса!
Как не хватает звёздным мирам
Земного пшеничного колоса!
Скоро и звёзды приблизятся к нам
На расстояние голоса.
1963

Я горы не хочу обидеть.
И нет для этого причин.
Не каждому дано увидеть
Седую клинопись вершин!
Но с каждым днём всё дерзновенней
Людские судьбы и пути…
Вершины —
Это лишь ступени
К высотам,
Ждущим впереди!
1964

Катит ветер по дорожке синей
Детские коляски —
Облака.
Ты идёшь.
Ты думаешь о сыне,
Всё ещё по-прежнему легка.
Только плечи женственно покаты,
Да в глазах
Не девичий покой…
И глядят влюблённые ребята
На тебя с ревнивою тоской.
Ты идёшь.
Ты думаешь о сыне,
От всего на свете далека.
И коса твоя на блузке синей
Как ребёнка сонная рука.
1964

Спят подо льдом речные воды.
Ещё в пути капельник-март.
А в типографиях природы
Работы радостный азарт.
Полны задора и старанья
Невидимые мастера:
Подснежников переизданье
В стереотип сдавать пора.
И, хоть дела идут отлично,
Природе дорог каждый час:
Тираж фиалок увеличен
По просьбе граждан в десять раз!
И на сирень растут заявки,
И спрос на ландыши возрос…
Увы, и здесь, как в книжном главке,
Есть нерешённый свой вопрос…
Не в расширении названий
Сегодня главная беда,
А в сокращении изданий
Неходовых, как лебеда!
Но это — к слову…
Нынче к ночи
Опять мороз. И ветер яр.
Но в каждой тополиной почке
Весны сигнальный экземпляр.
1964

Ломаю строчки,
Словно спички,
В сердцах отбрасываю прочь.
Но нет ни просверка,
Ни вспышки,
А за окном —
Такая ночь!
Она полна арбузным хрустом
Ветров,
Зеркалящих снега,
И синевой,
Пролитой густо
В глухие пади и лога.
Ночные горы как Атланты.
Всё небо держится на них.
Похожи на оленьи панты
Побеги ёлок молодых…
Ломаю строчки,
Словно спички…
А ночь зовёт покинуть дом,
Успеть к последней электричке,
На лыжах мчаться в бурелом
И заблудиться там с отвычки…
И песни петь —
С тобой вдвоём!..
Стихи напишутся потом.
1964

Под сенью берёз белопенных
Мы жили
Других не бедней…
Два пятака неразменных
Было у бабки моей.
Два тёмных кружочка из меди
Прятала за образа,
Чтоб не просить у соседей
Грошей — прикрыть глаза.
1964

Невесты,
Не ставшие жЁнами,
В войну потерявшие милых,
Смотрят глазами бездонными
На сверстниц своих счастливых.
Весной,
Ночами медовыми,
Зябко кутают плечи.
Их не сравню со вдовами:
Вдовам трудней,
Но… легче!
Труднее — остались дети.
Легче — у них ведь дети!
Тоску материнство лечит.
Вдовам трудней
И легче!
Смотрят глазами бездонными
На матерей счастливых
Невесты,
Не ставшие жёнами,
В войну потерявшие милых.
1964

Пуля,
Жизнь скосившая
сыновью,
Жгучей болью
захлестнула мать.
Некого с надеждой
и любовью
Ей теперь под кров свой
ожидать!
От глухих рыданий
обессиля,
Задремала.
И приснилось ей,
Будто бы она —
Сама Россия,
Мать ста миллионов
сыновей.
Будто в поле,
Вихрем опалённом,
Где последний догорает
бой,
Кличет,
Называя поимённо,
Сыновей,
Что не придут домой.
Беззаветно храбрых
и красивых,
Жизнь отдавших,
чтоб жила она.
Никогда их не забыть
России,
Как морей не вычерпать
до дна.
Снег дымится.
Он пропитан кровью.
Меж убитых тихо мать
идёт
И с суровой терпеливой
скорбью
В изголовье Вечность им
кладёт.
А в душе не иссякает
сила.
И лежит грядущее
пред ней,
Потому, что ведь она —
Россия,
Мать ста миллионов
сыновей!
1964

И на току,
И в чистом поле
В войну я слышала не раз;
— А ну-ка, бабы,
Спляшем, что ли! —
И начинался сухопляс.
Без музыки.
Без вскриков звонких,
Сосредоточенны, строги,
Плясали бабы и девчонки.
По-вдовьи повязав платки.
Не павами по кругу плыли,
С ладами чуткими в ладу,
А будто дробно молотили
Цепами горе-лебеду.
Плясали,словно угрожая
Врагу:
«Хоть трижды нас убей,
Воскреснем мы и нарожаем
Отечеству богатырей!»
Наперекор нелёгкой доле,
Да так, чтобы слеза из глаз.
Плясали бабы в чистом поле
Суровый танец —
Сухопляс.
1965

Из сонных рощ,
Из сумрачных боров
Давным-давно все птицы улетели.
Над солнцем туча, что седая бровь,
Пророчит нам бураны и метели.
Осинник голый, на ветру дрожа,
К мохнатым елям жмётся сиротливо.
Но у зимы бесхитростна душа
И, как у россиянок, незлобива.
Когда она гневится —
Не перечь,
Не требуй речи от неё медовой.
Чтобы тепло родной земли сберечь,
Зима должна быть вьюжной и суровой.
1965

Мальчишки играют в лётчиков,
В подводников и в строителей,
В геологов,
землепроходчиков
И в космоса первожителей.
Мальчишки —
Все знают это —
Любят игры серьёзные.
Они не играют в поэтов:
В поэтов лграют взрослые!
1965

Как дикой молнии разряд,
Привыкшей действовать дуром,
Способны вызвать камнепад
Слова,
Тяжёлые как гром.
На чутких тропах скал глухих
Крик превращается в обвал.
А есть слова,
Я знаю их,
Что убивают наповал…
Умей же взвешивать слова!
Умей удерживать слова:
От грубых слов, что не сдержал,
В родной душе гремит обвал!
1965

У мудрости не лгущи зеркала.
Она велит нам согласиться скромно:
Синица рядом с беркутом —
Мала,
А по сравненью с комаром —
Огромна!
Земных соизмерений волшебство…
Пусть не во вс`м природа совершенна.
Но каждое живое существо
Огромно и мало
Одновременно.
1965

К названьям рек,
Коротким словно вскрик,
Мой слух ещё в младенчестве приник.
Зелёная шальная речка Ай
Задорно мне кричала:
— Догоняй! —
Башкирской речи солнечную грань
Хранит в своём теченье Юрюзань.
Как звон струи,
Как влажное буль-буль
Озёра Иссык-Куль
И Чебаркуль.
Клич беркутов,
Взлетающих с горы.
Мне слышится в названье
Ай-Дарлы.
И кажется, что сам собой возник
Поэзии отзывчивый язык.
1965