Лев Маляков - Заколдованное счастье

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Молод и к над пожней, будто коса
Звенящая над плечом
В ожиданье трав…
О боже!
О чем это я, о чем?..
Дымилась,
Ручьилась роса,
Лезвием поиграв.

Земля наплывала,
Текла под взмах:
Бескрайность и ты —
Один на один.
И этот захлеб высоты!
И кажется — счастье в твоих руках.
И ты —
У вечности сын!..

Хоть двадцать лет
С тех пор пронеслись,
Все не забыть
Того июньского дня:
Евгений и двое,
Будто коней покормить,
Завернули в луга,
Сказали: садись!
И ствол вороненый
Слепо глядел на меня.

Явь или сон?
Но верь — не верь:
Решетки ржа
Когтит голубень.
Слышно:
Протопают сторожа,
Пропорет молчанье скрипучая дверь…
И этак —
Который день!

А мне бы на волю,
С косой в луга:
Не ждет страда,
И рук нехватка.
За перекатом темны омут а ,
В полдень с жерлицами бы туда:
Щука теперь до жора падка…
Мне думалось:
Травы зажд а лись меня,
Роняют росины,
Как слезы мужские.
Не знал, что Россия
В захлебах огня,
Военным набатом
Объята Россия!..

Клацнул, как выстрел,
За дверью замок —
Ударило светом
В глаза жестоко.
— Капут совьетам!..
Ты нам бы мог
Помогать очень-очень много!..

Сижу.
Глаза протираю:
«Брысь!..»
Добро бы Женька,
А тут почище!
Мерещится?
Вроде нет!
Откуда взялись
Эти
Кованые
Сапожищи?

Тянется
В рыжих волосьях рука.
Хлопает по плечу,
Как брата.
На вопросы молчу.
Гляжу на черного паука,
Рукав облапившего горбато.

А немец с ухмылкой
Богато сулит
За службу лакея
И деньги, и счастье.
«Шалишь:
И елеем,
И прочим я сыт…»
А сердце от дум —
На части!

Вал и ,
Подкидывай,
Не скупись,—
Будет тебе работа!..
Эх, недотепа, нескладица-жисть!
Мне бы лишь за ворота…

Елки чернеют копьями,
Целятся в месяц багряный.
Псковскими зыбкими топями
Шли партизаны.

Нянчить бы нам руками
Не автоматы —
Землю,
Песнями да стихами
Щедрость ее приемля!
Горько
В неполных двадцать
Отплакать и отсмеяться,
Тихому хлеборобу
В поле идти солдатом,
Пашни первую пробу
Брать не плугом —
Гранатой.

Давит на плечи доля,
Нет, не косой —
Прикладом…
Сердце гудит от боли:
Надо, надо, надо!

Что с нами завтра будет?
Видеть ли нам рассветы?
А по дер е вням люди,
Ближе которых нету.

Ночь тяжела в болоте.
Ночь добра на подходе.
— Доты! —
Шепот по роте,
Будто озноб проходит.

Хутор байнёнкой ветхой
Мне заслонил
Полмира,
Красной остался меткой
В карте у командира,
Н а сердце отпечатался,
Пулей ко мне посватался.

В горе
Россия сур о вела,
Взглядом строгим
Темнела,
Рвы и окопы строила,
Смелых вела
И несмелых.

Благословленным
Ярость
Круто вздымала жилы…
Лишь на последнюю малость
В ребрах бы стука хватило!
Только бы дотянуться
К доту
Ценой любою…

Сутки,
Вторые бьются:
Пятеро… трое… двое…
Эти минуты стоят,
Может быть, целой жизни!

Двое. Остались двое.
Благослови, Отчизна!..

В ярых отсветах черные кости
Над рекой запрокинул мост.
Каково погулялось вам,
Гости?
Каково прогулялось «нах Ост»?!

Приюти меня, вдовушка-ночка,
У заступника-валуна,
Подсоби дотянуть до лесочка.
Ты же можешь, темным-темна!

Остуди,
Охлади сентябринами:
В добрых чащах с густою листвой,
Переспелыми журавинами
Да прохладою луговой!

Некрещеный,
Готов я взмолиться,
Исповедаться под мостом.
Вот так сказочка-небылица,—
Отведи,
Хоть перстом, хоть крестом!

Мне бы только покромок поляны
Одолеть,
Превозмочь до зари…
Рубцеватые раны — каляны,
Отомщения поводыри.

Как ремнем,
Перехваченный болью,
Обнимаю земную юдоль.
Сто шагов до лесного раздолья —
Сто кинжалов в открытую боль!

Захватил пятернею осоку,
Через кочки —
Привал… перевал…
И послышалось:
Будто бы с боку
Кто-то стонет?
На помощь позвал?

Не ошибся:
Зеленые точки
Прострочили и стоны, и ночь,
Я, как видно, родился в сорочке,
Мне бы к лесу
Да т и хонько прочь…

И с чего бы
В звенящую свару
Пустоты, черноты и огня,
Как в предбанник сквозной с перепару,
Потянуло всем телом меня?

И откуда в навылет пробитом
Моготы
На такое взялось:
За плечами с живым иль убитым
Проползти ту поляну насквозь?..

Я очнулся под яростный стрекот
Пировать прилетевших сорок.
С неба сыпался «юнкерсов» рокот,
Багровел,
Разгорался восток.
Приподнял я спасенного мною,
Отвернулся,
Хоть плач над собой,
И какой непонятной виною
Провинился я перед судьбой?!

Меж разлапин корявых корений,—
Как вчерашнее,—
Вспомнить изволь,—
Председатель Совета
Евгений —
К новым бедам да старая боль!

Оказалось:
Ничто не забыто!
Я поднялся, от боли стеня,—
Потемнело, зарею омыто,
Голубое рождение дня.

Шаг за шагом,
Без думы, без цели —
Лишь бы прочь от былого уйти,
А оно, как столетние ели,
На моем поднималось пути.

Уходил, спотыкаясь, в былое,
Будто кончилась в мире война.
Отступало вчерашнее злое,
Лишь осталась, как солнце,
Она.

И светила,
Светила глазами,
Ой, какие у Дарьи глаза!
Мне бы выплеснуть горе слезами,
Да откуда возьмется слеза!
Огляделся,
Вздохнул облегченно,
Шевельнул онемевшей спиной.
И деревья, насквозь пролученные,
Расступилися передо мной.

Возвратился я к лобному месту,
Сам себя беспощадно казня.
Председатель все кликал невесту,
Словно жилы тянул из меня.

Я молчал,
Непосильную ношу,
Как судьбу,
Поднимал на себе.
Только шаг — и, казалося, брошу
Новый вызов проклятой судьбе.
И шагнул я
(К беде иль спасенью?) —
Так впервые ступают по льду…
Через сучья,
Завалы,
Коренья
Пробирался, как будто в бреду.

Как в бреду!
Но ничто не забылось,
Хоть крутенько бывало потом:
Ни брусничника малая милость,
Ни лесничего кряжистый дом.

Навсегда отпечатался в сердце
Председателя въедливый взгляд.
Никуда от него мне не деться,
Не податься ни вбок, ни назад.

В этом взгляде прочел я такое,
Что поведать достанет ли сил!
А промолвил он вовсе простое:
Поклониться жене попросил…