Николай Тарасов - Примите женщину как есть

Стоят здесь клёны, сбившись в кучу,

Смотря на собственные тени,

Что с ветром новый танец учат.

Берёза стан свой обнажённый,

Смущаясь, веткой прикрывает,

Юнец-дубок, заворожённый,

Глаз от неё не отрывает.

Под снегом ёлочка заснула,

Увидишь сразу ли едва?

Её – малышку, так задуло,

Что лишь торчит чуть голова.

На снежной скатерти равнинной

Следов звериных, сплошь узоры.

Их путь, запутанный и длинный,

К себе притягивает взоры…

Садится солнце, ночь всё ближе,

Парк приготовился ко сну —

Кусты рябины стали ниже,

Костры погасли на ветру.

Огонь уже не полыхает —

Пора и нам идти домой…

Как быстро время пролетает,

Когда ты рядышком со мной.

* * *

На заснеженных улицах пусто,

Только редкий прохожий пройдёт,

Только снег с неба падает густо,

Да позёмка метлою метёт.

Фонарей низкорослое племя,

Поджимая поближе лучи,

Не кидает уже их сквозь время,

А как будто все прячет в ночи.

Город съёжился весь от мороза,

Автобаны и то не шумят,

Лишь сосульки – замёрзшие слёзы,

На ветру тихо-тихо звенят.

Свидание

Ветер рвёт сугроб на части,

Не придёт моя уж Настя.

Из тепла кто выскочит

На такой мороз?

Разыгралось как ненастье…

Где ты бродишь, моё счастье?

Снегом запорошенный,

Я уже замёрз.

Белая метелица

По проспекту стелется.

Люди все попрятались,

Словно воробьи.

Ты пришла, любимая,

До сих пор не верится,

Что напротив вижу я

Вновь глаза твои.

Ветер злобный для острастки

Нам устроил свистопляску.

Снег мешая с холодом,

Сыплет вниз с небес.

Нас не греют даже ласки,

Мы белы от снежной краски,

Снег уже за пазуху

К нам давно залез.

Белая метелица

По проспекту стелется.

Люди все попрятались,

Словно воробьи.

Ты пришла, любимая,

До сих пор не верится,

Что напротив вижу я

Вновь глаза твои.

Обломилась ветка клёна,

В жёсткий снег упав без стона.

Ветер-злюка, кружится,

Ищет всё дела.

Мы уже в кафе с Настёной,

Пьёт горячий чай сластёна.

Только я всё думаю,

Как она дошла?

Белая метелица

По проспекту стелется.

Люди все попрятались,

Словно воробьи.

Ты пришла, любимая,

До сих пор не верится,

Что напротив вижу я

Вновь глаза твои.

* * *

Сегодня – минус тридцать пять!

Опять.

Уже неделю жжёт мороз

Всерьёз.

Он ненасытен, беспощаден,

Почти всеяден.

Замёрзли улицы, дома —

Зима!!!

Замерзли парки и сады,

Ну, жди беды…

Мороз их тоже не забыл,

Посеребрил.

Не пропустил он и окраин,

Какой хозяин!

Здесь даже воздух не такой —

Густой.

А жизнь и вовсе замерла,

Живое – всё вокруг тепла.

В Москве дороги и мосты —

Пусты.

Трещит по рекам старый лёд,

Мороз-то жмёт!

Притихла шумная столица,

Лишь снег искрится…

Одна надежда – на прогноз,

Спадёт мороз.

Ещё три дня перетерпеть —

Спадёт на треть.

А, что для нас – минус двенадцать?

Да впору сразу раздеваться…

* * *

Падёт на землю сумрак первозданный,

Сиреневые тени пропадут.

Посыплется с небес крупою манной

Вдруг мелкий снег, которого не ждут.

Потянет холодом по улицам пустынным,

Пронзит дома нечаянный озноб.

И город, содрогнувшись телом длинным,

Афишей вытрет вдруг вспотевший лоб.

Подует ветер, тучи нагоняя,

Навалится на город зимний ночь.

Но спать не будут люди, обсуждая,

Чем можно заболевшему помочь…

Ночлег

Разместился вдоль по стенке

На ночлег большой сугроб.

Подтянул к лицу коленки —

Не мешать движенью чтоб.

Завернулся в одеяло

И уже хотел всхрапнуть,

Только совесть помешала

Здесь сугробу отдохнуть.

По ногам его, сгибаясь,

Люди шли… не без труда,

В его адрес чертыхаясь,

Будто звал он их сюда?

А куда девать их – ноги?

Он – сугроб, такой большой…

Там дома, а здесь дороги…

Он бы рад… со всей душой!

Только кто места укажет?

Громко крикнул он толпе.

Кто конкретно их покажет —

Мне поможет… и себе!

Трое маленьких таджиков

Попросили его встать.

Тихо, вежливо, без криков —

Мол, найдём тебе кровать.

Мол, ты лёг не в будуаре

Королевы красоты,

А лежишь на тротуаре,

И пройти мешаешь ты.

Попросили не сердиться,

Не будить соседний двор.

Помогли переместиться

Массой всей, через забор.

Там под ветками сирени

Приготовили постель

И бесшумно, словно тени,

Вновь ушли, опять в метель…

* * *

На грязный снег ложится новый,

Ещё не знающий беды.

Пушистый, белый – он обновой

Закроет старого следы.

Тяжёлой жизнью изнурённый,

Видавший мир наш без прикрас,

Весенним солнцем опалённый,

Тот умирает в этот час.

Прошли две мартовских недели,

С тех пор, как он на землю лёг,

И вот, прожив три дня в апреле,

Подводит жизни он итог…

Жизнь пролетела, как мгновенье,

Как будто пуля у виска,