Леонид Кременцов - Русские поэты XIX века: Хрестоматия

Москва! В дни страха и печали
Храня священную любовь,
Недаром за тебя же дали
Мы нашу жизнь, мы нашу кровь.

Недаром в битве исполинской
Пришёл народ сложить главу
И пал в равнине Бородинской,
Сказав: «Помилуй Бог Москву!»

Благое было это семя,
Оно несёт свой пышный цвет,
И сбережёт младое племя
Отцовский дар, любви завет.

О былом, о погибшем, о старом
Мысль немая душе тяжела;
Много в жизни я встретила зла,
Много чувств я истратила даром,
Много жертв невпопад принесла.

Шла я вновь после каждой ошибки,
Забывая жестокий урок,
Безоружно в житейские сшибки:
Веры в слёзы, слова и улыбки
Вырвать ум мой из сердца не мог.

И душою, судьбе непокорной,
Средь невзгод, одолевших меня,
Убежденье в успех сохраня,
Как игрок ожидала упорный
День за днем я счастливого дня.

Смело клад я бросала за кладом, —
И стою, проигравшися в пух;
И счастливцы, сидящие рядом,
Смотрят жадным, язвительным взглядом —
Изменяет ли твёрдый мне дух?

Воет ветр в степи огромной,
И валится снег.
Там идёт дорогой тёмной
Бедный человек.

В сердце радостная вера
Средь кручины злой,
И нависли тяжко, серо
Тучи над землей.

Прими, товарищ добрый мой,
Души мечтающей признанья,
С тобой связал я жребий свой,
Мои – и радость и страданья.
Друг! Всё моё найдешь здесь ты,
И к миру лучшему стремленья,
О небе сладкие мечты
И на земле разуверенья.

С полуночи ветер холодный подул,
И лист пожелтелый на землю свалился
И с ропотом грустно по ней пропорхнул,
От ветки родной далеко укатился.
С родимой сторонки уносит меня
Безвестной судьбы приговор неизменный,
И грустно, что край оставляю тот я,
Где жил и любил я в тиши отдалённой.

Песнь моя летит с мольбою
Тихо в час ночной.
В рощу лёгкою стопою
Ты приди, друг мой.
При луне шумят уныло
Листья в поздний час,
И никто, о друг мой милый,
Не услышит нас.
Слышишь, в роще зазвучали
Песни соловья.
Звуки их полны печали,
Молят за меня.
В них понятно всё томленье,
Вся тоска любви,
И наводят умиленье
На душу они.
Дай же доступ их призванью
Ты душе своей
И на тайное свиданье
Ты приди скорей!

Тускло месяц дальний
Светит сквозь тумана,
И лежит печально
Снежная поляна.
Белые с морозу
Вдоль пути рядами
Тянутся берёзы
С голыми сучками.
Тройка мчится лихо,
Колокольчик звонок,
Напевает тихо
Мой ямщик спросонок.
Я в кибитке валкой
Еду да тоскую;
Скучно мне да жалко
Сторону родную.

Дол туманен, воздух сыр,
Туча небо кроет.
Грустно смотрит тусклый мир,
Грустно ветер воет.
Не страшися, путник мой,
На земле всё битва,
Но в тебе живёт покой,
Сила да молитва.

Ночная тьма безмолвие приносит
И к отдыху зовёт меня.
Пора, пора! Покоя тело просит,
Душа устала в вихре дня.
Молю Тебя, пред сном грядущим, Боже:
Дай людям мир; благослови
Младенца сон, и нищенское ложе,
И слезы тихие любви!
Прости греху, на жгучее страданье
Успокоительно дохни,
И все твои печальные созданья
Хоть сновиденьем обмани!

В святой тиши воспоминаний
Храню я бережно года
Горячих первых упований,
Начальной жажды дел и знаний,
Попыток первого труда.
Мы были отроки. В то время
Шло стройной поступью бойцов —
Могучих деятелей племя
И сеяло благое семя
На почву юную умов.

Везде шепталися. Тетради
Ходили в списках по рукам;
Мы, дети, с робостью во взгляде,
Звучащий стих свободы ради,
Таясь, твердили по ночам.
Бунт, вспыхнув, замер. Казнь проснулась.
Вот пять повешенных людей…
В нас молча сердце содрогнулось,
Но мысль живая встрепенулась,
И путь означен жизни всей.

Рылеев был мне первым светом…
Отец! по духу мне родной —
Твоё названье в мире этом
Мне стало доблестным заветом
И путеводною звездой.
Мы стих твой вырвем из забвенья,
И в первый русский вольный день,
В виду младого поколенья,
Восстановим для поклоненья
Твою страдальческую тень.
Взойдёт гроза на небосклоне,
И волны на берег с утра
Нахлынут с бешенством погони,
И слягут бронзовые кони
И Николая и Петра.
Но образ смерти благородный
Не смоет грозная вода,
И будет подвиг твой свободный
Святыней в памяти народной
На все грядущие года.