Григорий Кошечкин - Военные приключения. Выпуск 2

Сеславин вновь вернулся к командующему и вместе с ним и всей его свитой, стоя невдалеке от Центральной батареи, наблюдал за ходом ожесточенного сражения, накал которого, казалось, только еще разгорается. Бой превращался в бойню, когда никто уже не думал ни о своей жизни, ни о жизни окружающих его.

Французские кавалеристы и пехота штурмовали батарею, защищаемую дивизией генерала Лихачева. Русская пехота с трудом сдерживала двойной натиск, и когда Барклай приказал бросить им в помощь цвет русской конницы — кавалергардский и конногвардейские полки. Барклай сам вместе с немногими уцелевшими еще адъютантами, в том числе и Сеславиным, возглавил эту кавалерийскую контратаку.

Отборная русская кавалерия врезалась в массу неприятельской. Разрядив пистолеты в упор, дрались белым оружием. Светлые мундиры русских стали красными — от чужой и собственной крови. Пощады здесь никому не давали, да никто ее и не просил, Упавший больше не поднимался. Было уже около пяти часов вечера, когда конница Наполеона, не выдержав ярости сечи, отступила. У командующего после рубки осталось из двенадцати адъютантов, бывших при его особе утром, лишь трое: Сеславин, Левенштерн, Закревский.

За бои у Шевардина и Бородина Сеславин был удостоен Георгия IV степени. Казалось — это лишь начало ослепительной череды подвигов и блестящей карьеры. Звезды, наконец, сжалились и сулили удачу.

Вскоре он становится одним из самых известных в России командиров армейского партизанского отряда. Именно он первым из всей русской армии обнаружит начало отступления Наполеона из Москвы и доложит о сем в Главную квартиру русской армии. Своевременно предупрежденные, русские войска перекроют французам путь у Малоярославца и заставят отступить по разоренной ими же Смоленской дороге.

При штурме партизанами и армейскими частями Вязьмы Сеславин возглавил атаку одной из колонн, солдаты которой, восхищенные его удалью, кричали:

— Вот наш Георгий Храбрый на белом коне!

Потом было множество иных подвигов: бой при Ляхове, освобождение Борисова. И далее, уже в Европе, — сражение у местечка Либерткволквиц, где с обеих сторон рубилось не менее 14 тысяч конницы, «битва народов» у Лейпцига, захват Орлеанского канала и многое другое. К этому времени Александр Сеславин стал уже генерал-майором.

По возвращении в страну его приветствовали везде как национального героя. Его имя, кажется, знают в России все. Но раны дают о себе знать, и в 1816 году он уезжает на лечение в Европу.

И пока он там, здесь происходит знакомое действо: с глаз долой — из сердца вон. Завистники много чего успели нашептать про молодого генерала Александру I, и благоволение кончилось. Когда в 1820 году Сеславин, возвратись в Россию, увидит это и попросится в отставку — она будет ему немедленно дана. И потянутся долгие томительные годы в деревне, скрашиваемые лишь чтением да заботой о хозяйстве. Копируя отношение императора, о нем старались забыть. Дни выстраивались в недели, месяцы — в годы. Где-то кипела жизнь, а в сельце, переименованном отставным генералом в Сеславино, царило лишь прошлое.

Александр Сеславин умер 25 апреля 1858 года. Он умер счастливым человеком.

Баязетское сидение русско-турецкой войны 1877—1878 годов знают все. Разумеется, интересующиеся историей Отечества…

Сразу после снятия блокады по всей России прошла весть о «новых Сиракузах», коими обессмертили память о себе защитники цитадели. Но далеко не все знают героев отряда генерала Тер-Гукасова, которые пришли на помощь осажденному гарнизону. Одним из них по праву считается поручик 3-го Кавказского стрелкового батальона Владимир Алексеевич Крючков.

Двадцать с лишним дней просидел русский отряд в цитадели, отвергая все предложения о сдаче. Двадцать с лишним дней практически без воды и пищи. Были вычерпаны все запасы воды, каждую ночь добровольцы спускались со стен и уходили к реке, где их подстерегали турки. Неприятель накидал в реку падаль, и пить приходилось нечто вроде еще не замерзшего холодца. Гарнизон направил к генералу Тер-Гукасову призыв о помощи. Многие посланцы погибли, но двое казаков-терцев дошли. Оборванные и грязные, хоронясь от турок, они три ночи пробирались ползком.

Отряд Тер-Гукасова откликнулся на призыв товарищей. Еще на Чингильском перевале генерал приказал дать сигнал гарнизону о близком освобождении их. Шрапнельный выстрел гулко пронесся по долине среди всеобщей напряженной тишины. И пока горное эхо его подхватывало вдали, в воздухе взвился дымок от разрыва. Но лишь спустя четверть часа показался орудийный дымок на стене цитадели. День ушел на подготовку к сражению, и с рассветом 28 июня долина перед крепостью начала наполняться войсками, внешне неспешно становившимися на, казалось, заранее размеченные места.

Перед глазами приближающегося русского отряда вырисовывалась незабываемая картина. Цитадель, в которой засел русский гарнизон, возвышалась мрачной громадой над целым городом. Она стояла на выступе одного из отрогов Алладагских гор и напоминала величественный средневековый замок. Остальной город — и новая его часть, и старая — был в развалинах: война не далась ему даром. Вокруг города стояли лагерем курды, башибузуки и горцы, которые неустанно сторожили крепость.

Гарнизон Баязета был обложен двумя регулярными батальонами пехоты с множеством иррегулярной конницы и пеших частей. Командовал ими Муниб-паша. В двух часах пути от Баязета располагался отряд Феик-паши. Это четыре с половиной батальона пехоты, два эскадрона кавалерии и артиллерия. Где-то в четырех-пяти часах дороги от Баязета находился отряд Измаил-паши численностью до 20 тысяч человек. Всему этому воинству Тер-Гукасов мог противопоставить не более 8 тысяч пехоты и кавалерии.

При подходе русских к городу их артиллерия открыла огонь. Ей ответила сначала турецкая горная артиллерия, а потом и дальнобойная. Завязалась артиллерийская дуэль, понемногу выигрываемая артиллеристами Тер-Гукасова.

С открытием артогня была рассыпана и пехотная цепь. Два батальона Крымского пехотного полка, перебегая от укрытия к укрытию, устремились в левую часть города, в так называемый Новый город. Два других батальона Ставропольского полка пошли влево — к Старому городу.

Как только цепь стрелков приблизилась к Баязету на ружейный выстрел, на них посыпался град пуль — из полуразрушенных домов и прочих построек, с крыш. Все вокруг было усеяно турецкой пехотой, ведшей яростный огонь. Защитники цитадели помогали наступавшим батальонам, обстреливая турок с тыла.

Бой был в разгаре. Крымцы и ставропольцы уже совсем подошли к городу, но далее продвинуться из-за сильного ружейного огня не могли. Атаки их — одна за одной — оказывались безрезультатными. Наступал критический момент, ибо турки, засевшие в городе, увидели реальные силы наступающих. Одновременно с этим к правому флангу Тер-Гукасова обратился начальник штаба его отряда Филиппов: