Эдуард Лимонов - СССР – наш Древний Рим

Поразмышляв, я подивился,
Что родилась ты на Сенной
(Париж на Сене приютился,
Где ты жила потом со мной…)

Так лейтмотивом стало сено,
Сухое месиво из трав,
И жизни грустная измена
Тебя на части разломав.

Куда же поструились ножки?
А пепел черепа, куда?
Ты помнишь, что ребёнка кошки
Мы приютили в те года…

Я утопил тогда беднягу,
И вот сквозь два десятка лет
Тебя развеял под корягу
Твоих товарищей квартет.

Тебя его постигла участь,
Котёнка звали Казимир —
Теперь усов его колючесть,
Ласкает череп твой из дыр…

Панки должны на скинов с ножами,
А те отбиваться бейсбольными битами,
А между увечными, между убитыми
Пусть бродят ангелы с волосами…

Должны бы германцы сражаться
с узбеками,
Кровь должна течь там неслабыми
реками,
Бледных японцев должны бы чечены
Ставить затылком под скалы и стены.

Вся эта грозная междуусобица
Как бы морозная плазма, сукровица…
Должна быть прелюдией
к спуску Валькирии.
Знаете Вагнера Рихарда? Рихарда!
Или войною гражданскою в Сирии
Пахнуть должна эта чихарда…

Панки должны, сжимая ножи,
Юркие, пламенные, как миражи,
Вдруг появляться между солдатами
Глыбами каменными и ноздреватыми…

Вообщем должна совершаться история
От Джона Леннона до Пифагория…

Ко мне явилась девка из Манчестера,
Из этой Great из рыжей Британи
(Могла бы быть молочней и упитанней!),
Багаж за ней тащили негров шестеро…

В морозной плазме воздуха московского
Меня приняв за Вову Маяковского,
Она снимает белые чулки,
А негры удаляются легки.

Скажи, скажи мне девка из Манчестера,
Лиса твоя с пальто на кресло брошена,
Ты отчего в метель не запорошена,
И кто такие этих негров шестеро?

Не дьяволу ли служишь, рот помадою,
Признайся, кем ты послана, не адом ли?
«Нет, – девка говорит. – Трусы лови!
Служу я исключительно любви…»

Напитка остались лишь капли…
Года за спиной, словно цапли,
Стоят, силуэт к силуэту,
И семьдесят будет поэту…

Ты выпил священную сому,
Жизнь из беладонны и хмеля.
Что, чаша уходит к другому?!
Другого качает качеля?

Но ты ведь пьянел, был желанен,
Был зол, был как молния резок,
Живи еще этот отрезок,
И будь как всегда окаянен!

Предметы, предметы, предметы…
Материи острой углы
Булыжники, трупы, кометы,
Летящие из-за скалы…

Материя свищет святая,
И дух отступает святой.
О Бездна моя молодая!
О Смерть, о блондинка с косой!

Загадка мира исчезает,
Гудит прибой Prosperite,
Прохожий маг идёт, вздыхает
В своём простуженном пальте.

Небес кусок аквамаринов,
А невский лёд невзрачно сер,
Кто виноват из вас, кретинов,
За смерть страны СССР?

Нева. Дворцы. Квартиры. Брусья.
Торцы окна. Решётки рам.
Из голубого приэльбрусья
Вы как газель пришли, мадам…

На городские мостовые,
И в парках бродите пока.
Британские городовые,
Как доберманы полевые,
Спасаются от ВЭЧЕКА…

Хранят в печах архимандриты
Горшки с начинкой гречных каш.
А грациозные сунниты?
В крови шиитов их moustache…

Сгниёт красавец в паре фрачной,
Останется лишь, хороша,
Ты – тела двигатель прозрачный,
Размером с спичечный, – душа.

Сотлеет девочка нагая,
От форм которой трепетал,
Останется нам кость сухая,
Воображаемый овал.

А вот душа, с великой злобой,
От этой девочки сбежав,
С волками взвоет по чащобам,
В глуши оврагов и дубрав…

Свирепо открывать штыком,
Тушёнку жирную, простую —
А там говяжина с жирком!
О, я открыл, и я ликую!

Тушкованэ! Какой комфорт!
Какая благость! Жизнь какая!
Завидует мне мой эскорт,
Солдат пропащих, замирая.

Поёт говядина с вином,
Смыкаясь в близости чудесной,
К утру в атаку мы пойдём
Наевшись смеси столь воскресной!

Пронзит ли пуля? Не пронзит?
Молдова красно-золотая
В Бендерах солнечных стоит,
Где Карла шведского тень злая…

Бессмертие мне суждено.
О нет, не может быть иначе
Лежит страна как полотно,
Не Веронезе, так Карпачче…

По КНР носился первый снег,
Пляс Тянь-Ань-Мынь скрывалась
в тьме молочной,
Ты шла со мною школьницей порочной,
Собравшись с взрослым мэном на ночлег

С ночной футболкой в красном рюкзачке.
Смешной пучок топорщится метёлкой,
Типичной китаянкой с чёрной чёлкой
С зацепкой и прорехой на чулке…

Среди велосипедов и телег,
И лошадей с монгольскими глазами
Мы шли ко мне в отель мой на ночлег,
И топтуны не расставались с нами.

Шпионка ты раскосая моя,
Распить тебя, как выпить чашку чая.
Со школьницей Великого Китая
Мы рассекали волны бытия…

Что женщина? Взволнованный сосуд!
Что ожидает столь нелёгкий труд
Нагромождения корявых поз,
Когда самец пыхтит как паровоз…

Что женщина? Распаренная грудь.
И месиво мясов каких-нибудь?
Что женщина? Печальный анекдот
Про в две горсти захваченный живот?

(Но женщина, – ещё печальный рот,
который друга пламенного ждёт…)
Нам женщина страну напоминает,
Что путешественник с горы обозревает…

Вообще-то женщина скорее многонога,
Гола, мягка, и нет, не недотрога —
Дотрога всею плотию своей,
Похуже, чем бывает у зверей.

Она, пожалуй, устрашит зверюгу.
Когда рычит, отставив тело к другу,
И волосы роняя на паркет…
О женщина! О жаркий новый свет!

А в этих курфюрствах
Дубравы, овраги, холмы,
В Бирхаллах шипящие Вурсты,
И в треуголках большие умы.

Подзорные трубы
С утра изучают ландшафт,
И жирные губы
Лакают на брудершафт.

Свежи бородавки,
И гол и подвижен кадык.
В дверях мясной лавки
Огромною тушей мясник.