Юрий Маслов - Военные приключения. Выпуск 3

— Вот ты и займись этим, — сказал Родин. — Зайди в отдел кадров, проверь: не увольнялся ли кто. В общем, на каждого — маленькое досье. Договорились?

— Да.

— А сейчас пойдем, с коллегами побеседуем.

— Так как быть? — остановил Родина директор.

— Работайте, — улыбнулся Родин. — И мы не будем терять зря времени. Желаю успеха.

Работники местного отдела внутренних дел все сделали правильно: перекрыли дороги на Москву, сообщили приметы преступника во все линейные отделения милиции, отдали приказ о проверке электропоездов и задержке всех подозрительных лиц, но, как и ожидал Родин, все было напрасно: грабителя и след простыл.

— На чем он приехал? — спросил Родин Корнева.

— На «Волге», на такси. Машину видели ребятишки, игравшие около универмага.

— И уехал он в сторону Москвы?

— Да.

— Из ваших кто-нибудь мог?

— Нет, — подумав, ответил старший лейтенант. — У нас народ трудовой. Молодежь, правда, пошаливает, драки бывают, скандалы, а вот насчет ограблений… Такого не было.

Больше ничего вразумительного старший лейтенант сообщить не мог. Родин оставил ему свой телефон, попросил в случае чего звонить и уехал в Москву.

Начальника отдела уголовного розыска полковника Семена Тимофеевича Скокова сослуживцы за глаза называли Котофеевич. Причины на то были. Небольшого роста, грузный и медлительный, он мгновенно преображался, как только ему в руки попадало интересное дело. Причем преображался как внешне в движениях появлялась мягкая кошачья резкость, так и внутренне — становился не в меру въедлив, порывист, нетерпелив и озабочен тем, что его подчиненные недостаточно рьяно относятся к своим обязанностям. Поэтому, когда уже на следующий день после ограбления к нему в кабинет воздушным шаром вкатился капитан Родин, полковник с трудом подавил в себе радостное удивление.

— Есть, Семен Тимофеевич, три подозрительные личности, — сказал Родин, раскрывая свой блокнот. — Губина Надежда Ивановна, Лазарева Светлана Сергеевна и Кошелева Инна Владимировна.

Полковник, мельком взглянув на записи Родина, увидел, что фамилия Кошелевой жирно подчеркнута, и ехидно спросил:

— Ну и чем тебя пленила Кошелева?

— Серьезная девушка.

— Серьезные люди тебе внушают больше опасений?

— В некотором роде — да. Серьезный человек за мелочь не возьмется.

— В общем, правильно. Могу только заметить, что в моей практике бывали случаи, когда и легкомысленные товарищи брались за серьезные дела.

— И заканчивали их разговором с вами, — сказал Родин.

— А твои с тобой не закончат?

Родин смутился.

— Ну ладно, как говорится, время покажет. Так что Кошелева?

Кошелева окончила десять классов. Поступала во ВГИК, но не прошла по конкурсу. Устроилась продавщицей в универмаг четыре месяца назад. Живет вдвоем с матерью в однокомнатной квартире. Хорошо и со вкусом одевается. Часто бывает в Москве. Две недели назад одолжила Губиной двести рублей. Откуда деньги — непонятно. Мать работает копировщицей. Дочь деньгами не балует.

— Да… — пробурчал полковник. — Интересно. А что собой представляют Губина и Лазарева?

— Довольно легкомысленные девицы. Как говорится, везде на виду. Случайные знакомства, встречи с командированными, выпивки… Губина работает в универмаге два года, Лазарева — три.

— На что Губиной потребовались деньги?

— Шубку купила.

— Так ты думаешь, что эти девицы прямыми соучастницами быть не могли?

— Думаю, что нет. Больно уж на них трудно положиться.

— Но их могли только расспросить.

— Могли, — согласился Родин. — Проверим связи, знакомства…

— Правильно, — сказал полковник. — А на будущее запомни: предполагать можно что угодно, а проверять надо по возможности все и всех. Умный может и дураком прикинуться. — Он медленно подался вперед. — У тебя все?

— Все.

— А таксист? — Слова прозвучали резко, отрывисто.

— Ищем, товарищ полковник. — Родин виновато развел руками. — Третий таксопарк проверяем, но пока… безрезультатно.

— Не иголка, — успокоил полковник, — Только не спешите, вернее, спешите медленно — свидетель он важный, и будет очень досадно, если мы его прохлопаем.

Таксиста нашли на восьмой день. Им оказался некий Снегов — молодой парень с веселым, самоуверенным взглядом и хорошо подвешенным языком. Для таксиста он держался слишком независимо, но, приглядевшись к нему — к его фирменным джинсам, щеголеватой курточке с ярко блестевшими желтыми пуговицами, к его манере сыпать в разговоре одними восклицательными знаками, — Родин вдруг понял, что перед ним всего-навсего обыкновенный нахал, вернее, крепкий нахал, и, поймав себя на этой мысли, насторожился — вспомнил, что именно так охарактеризовал грабителя Климов. Но это было любимое Костино словечко, этот ярлык он вешал на каждого, кто ему не нравился, так что…

— А теперь перейдем к делу, — сказал Родин и, чтобы настроить парня на серьезный лад, деловито спросил: — Здесь продолжим разговор или… у меня в кабинете?

Снегов запнулся на полуслове и, каким-то единым, но бестолковым взглядом окинув территорию таксопарка, перед которым они сидели, беспокойно заерзал.

— Значит, здесь, — сказал Родин. — Где он к тебе подошел?

— На проспекте Мира.

— Точнее.

— Почти напротив выхода из метро.

— Сказал, куда ехать?

— Ну а как же.

— Ты сразу согласился? Далековато ведь…

Снегов замялся, подтянул узел завязанного вокруг шеи платка, но затем, видимо решив, что лучше говорить все-таки правду, глубоко вздохнул.

— Поторговался для проформы.

— Сколько он тебе пообещал?

— Оплатить дорогу в оба конца и десятку сверху.

— Ты его хорошо разглядел?

— Не очень. Он сел на заднее сиденье. И в очках был…

— Странного ничего в нем не заметил?

— Всю дорогу молчал. — Снегов выразительно сплюнул. — Терпеть таких не могу.

— По дороге нигде не останавливались?

— У метро «Новослободская».

— Зачем?

— Не знаю. Сказал: «Стой!» — и баста. Через пятнадцать минут: «Поехали». И поехали.

— Из машины он не выходил?

— Нет. Как сел, так и прилип. И на часы поглядывал… И на выход из метро… Видимо, кого-то поджидал. — Высказав свое предположение, Снегов с любопытством взглянул на Родина.

— А дальше?

— А дальше без остановок до самого универмага, тут вышел, там вышел, велел подождать. Минут через десять вернулся — и снова вперед. Проехали метров двести — стоп. Вылез, расплатился и… мотай, говорит, отсюда, друг.

— И ты смотался?

— Смотался, — подтвердил Снегов. — А что делать?

— А место, где его высадил, ты запомнил?

— Запомнил. Слева — колонка, справа, за домом — угольная купа.

— Большая?

— Куча-то?

— Да.

Родин сидел неподвижно, смежив веки, подперев ладонью голову. Можно было подумать, что он спит. Однако, просидев минут десять не шелохнувшись, он внезапно вздрогнул и удивленно поднял брови. Послышался легкий вздох. Снегов пробормотал себе под нос: «Я думаю… если вас так интересует эта куча, к ней можно было бы и подъехать».