Юрий Маслов - Военные приключения. Выпуск 3

— А универмаг обчистили десятого.

— Десятого, — повторил Климов. — Десятого он взял на работе отгул… — Он вдруг запнулся и, приподняв угловатые плечи, сунул руки в карманы брюк. — Уж не хочешь ли ты сказать… Почему я не мог сопоставить эти факты? Ведь он и с Кошелевой дружил, она у них в доме бывала…

— Не знаю, — улыбнулся Родин. — Шеф у себя?

— Дома. День рождения справляет.

— Ах да, я и забыл. — Родин придвинул к себе телефон. — Придется побеспокоить.

На следующий день Родин первым же самолетом вылетел в командировку в Ригу.

Корреспонденцию «До востребования» на буквы «Р» и «С» выдавали в одном и том же окошечке. Родин почему-то обрадовался этому совпадению и, улыбаясь, вложил в протянутую к нему руку свое удостоверение. Девушка оказалась милой и разговорчивой. Нет, она не помнит, кто отправил эту телеграмму, но если товарищ интересуется, она может выяснить.

— Каким образом? — спросил Родин.

Девушка удивленно распахнула глаза.

— Так он же придет… И вы придете…

— Понятно, — рассмеялся Родин.

— А как вас найти?

— Я сам вас найду. — Продолжая улыбаться, Родин спросил: — Во сколько приходит вечерняя корреспонденция?

— В шесть-семь.

— Утром ему ничего не выдавайте, скажите — нет и попросите зайти еще раз поближе к вечеру. Договорились?

— Хорошо.

Дни летели незаметно. С утра Родин, беспечно насвистывая, отправлялся на море, купался, загорал, заводил случайные знакомства, шастал от одной компании к другой, играл в мяч, шутил и скоро стал той личностью, без которой не обойтись. После обеда он с безразличным видом фланировал по улицам, играл в теннис или партию-другую на бильярде, а к вечеру спешил на почту. «Ничего?» — спрашивал он голосом, каким спрашивают перевод. «Ничего», сокрушенно отвечала девушка. Родин тяжко вздыхал и шел ужинать в ресторан. Но все его попытки, обнаружить отправителя телеграммы были безрезультатны. Все нормально ели, нормально пили, активно веселились, флиртовали, в общем, вели себя так, как и положено вести на курорте. Родин злился, ругал себя последними словами, хотел было уже послать полковнику депешу о своем возвращении, как вдруг…

Вечером, когда Родин вернулся в гостиницу, стянул рубашку и принял холодный, освежающий душ, ему позвонил капитан Брок, его рижский коллега. Брок был выделен ему в помощь. В чем эта помощь должна была выражаться, никто толком не знал, в том числе и сам Брок, поэтому, поразмыслив, он решил, что кроме сводки происшествий по городу гостю, по всей вероятности, потребуется еще и добросовестный гид, и молча предложил свои услуги — ездил с Родиным на взморье, загорал, купался, играл на бильярде и каждый вечер клялся, что как только выпадет свободный день, они обязательно сходят в Домский собор.

Совместная работа, конечно, сближает, но по-настоящему Родин и Брок притерлись друг к другу, узнав, что их начальство — полковник Скоков и полковник Лиепинь — большие друзья: вместе закончили университет, вместе топали по служебной лестнице, лет пятнадцать переписывались, обещая нагрянуть в гости, а теперь, командуя идентичными отделами, чуть не каждый день перезваниваются и бодрыми, менторскими голосами вопрошают: «Ну, как там мой?» Родин и Брок долго шутили по этому поводу, а затем, быстро переняв эту манеру, и сами стали беззлобно покусывать своих учителей — традиционное при встрече приветствие они заменили на добродушно-ироничное: «Ну, как там мой?»

— Ну, как там мой? — спросил Родин, услышав в трубке голос Брока.

— Вчера звонил, спрашивал, достаточно ли ты загорел и окреп, не пора ли, мол, проявить рвение и по службе.

— Ну, а что твой?

— Мой решил, что я тоже застоялся, как жеребец, и подкинул мне довольно хитрое дельце.

— Поэтому ты и не звонил?

— Поэтому. Ты ужинал?

— Нет, — удивился Родин.

— Тогда спустись в ресторан и закажи… Мясное и еще что-нибудь. Я подъеду через пятнадцать минут.

Брок не подвел. Ровно через пятнадцать минут он сидел за столом и с аппетитом ел натуральный бифштекс. Вид при этом у него был довольный и хитрющий. Родин сразу же понял, что Брок выудил какую-то важную информацию, может быть, даже касающуюся его дела, но вида не подал — пил минеральную воду, курил, с любопытством поглядывая на танцующие пары.

— Выдержка у тебя, надо сказать, колоссальная. — Брок вытер салфеткой губы и без всякого перехода выпалил: — Третьего дня в Булдури обнаружили труп молодой женщины — плавала с аквалангом и утонула.

Вскрытие показало, что смерть наступила от отравления газом — пропаном. Подтвердил это и научно-технический идея — один из баллончиков акваланга был действительно заряжен этой гадостью.

— Ловко, — сказал Родин. — А кто эта женщина?

— Круминь Валда Эдуардовна. — Выждал паузу и добавил: — Кассир по продаже авиабилетов… Аэропорт Румбала…

— Кассир, — вслух проговорил Родин.

— Кассир, — подтвердил Брок…

Родин потер переносицу, что делал всегда в минуты волнения, и попытался переварить информацию. «В Москве — кассир, здесь — кассир… Нет ли здесь связи? Может, преступник намеревался взять выручку аэропорта? Хотел привлечь девушку… Она не согласилась и… последовала развязка? Румбальский аэропорт… Ну и аппетит!»

Обычно Родин считал, что первая версия почти всегда ошибочна и что надо много поломать голову, чтобы напасть на верный след. Но сейчас, как он ни крутил, как ни вертел, все сводилось к одному: ни одно убийство на бывает случайным. Кому мешала эта девушка? И почему?

— С кем она была на пляже?

— С двумя ребятами, — спокойно ответил Брок.

— Как они выглядели?

— Впечатляюще. Первый — среднего роста, шатен, с прекрасно развитой мускулатурой. Второй — полная противоположность: не мужчина — складной стул, длинный, худой, выражение лица… Неприятное выражение лица.

— Кто их так хорошо запомнил?

— Вия Астынь, хирург, — Брок, подперев ладонью щеку, задумался, и Родин понял, что эта девушка произвела на его приятеля впечатление.

— Она тебе понравилась? — спросил он.

Витавший в облаках Брок резко выпрямился, с осуждением посмотрел на Родина.

— Ты не о том думаешь.

— Не понял.

— Не понял — объясню, Не мужчина — складной стул, длинный, худой, выражение лица неприятное — это точный портрет того парнишки, фотографию которого ты уже неделю таскаешь в своем боковом кармане.

Когда-то Родин занимался боксом и славился тем, что обладал великолепной реакцией. Он развил ее до совершенства, развил настолько, что ему практически была не страшна любая атака. За эти качества он удостоился многих, очень лестных для себя эпитетов — «король защиты», «парень, который умеет держать удар»… Но, видимо, реакция на удар — это одно, а реакция на слово — совершенно другое: прошло больше минуты, прежде чем Родин пришел в себя, тряхнул головой и проговорил: