Сергей Трищенко - Антилирика

Белого пса разыскивать
Так же придется мне…
Тихо, вот что-то пискнуло!
Чудится, что ль, во сне?

Спать до того уж хочется –
Хоть мышеловку ставь,
Может, поможет творчество? –
Чистого нет листа.

Если ж писать на простыни –
Тут же вот, где сидишь,
То невозможно просто мне
Не натолкнуться на мышь.

Вы говорите «не погиб»?
Вы говорите «просто умер»?
Не съела стая хищных рыб –
Нашел он ядовитый гриб
И смолк, как телефонный зуммер?

Увы, не падал на ледник,
Не расплескался алой пеной:
Червяк заполз за воротник
И он скукожился и сник,
Стал паутиною пристенной.

Да, грудью не ловил свинец,
Не заслонял друзей бегущих.
Бесславно встретил свой конец
«Полугерой – полуподлец»,
Каких немало средь живущих.

Не грусть точила, не тоска,
И даже не изгрызла совесть. –
На всё взирая свысока,
Не думая почти пока
И ни о чём не беспокоясь

Не замечал бегущих дней,
Ни расстоянья до любимой,
В полумечте и полусне,
Хотя был рядом, все же не
С ней говорил, шагая мимо.

И от людей давно далёк,
И от себя так удалился:
Мечту впуская на порог,
Ей назначая новый срок,
На всё на свете молча злился.

Так уходил всё дальше в даль,
Не замечая тех, кто рядом,
Даря не радость, а печаль,
Неся неясную мораль
Артиллерийского снаряда.

Пора причину пояснить?
Но, прилетая мимо цели,
Не может жизни он ценить:
Когда со светом рвется нить,
То все причины не при деле.

Гадайте, пошлости гоня:
Что, съел голодный аллигатор?
Упал с горячего коня?
Нет, глубоко внутри меня
Сработал самоликвидатор.

Всё умерло: вера, любовь,
Осталась в живых лишь надежда.
Волнует по-прежнему кровь
И взгляд просветляет, как прежде.

И жить заставляет опять,
Вставать из постели поутру,
Конечности передвигать,
И что-то советует мудро.

Но уши закрыты словам –
Желанье угасло с мечтой.
Быть может, она и права,
Живая надежда. На что?

«Когда брожу по Подмосковью»
В тени огромного слона,
«Природа шепчет мне с любовью
Свои заветные слова»:

«Ветвятся хоботы и уши
И колосится ряд хвостов,
Простую истину послушай:
Россия – родина слонов!»

Они здесь вызреют на грядке
Соломой скрытые от глаз,
И сердце млеет сладко-сладко.
Когда услышит в сотый раз:

«Россия, Россия» –
Ты снова спишь без лишних снов,
«Россия, Россия» –
Россия – родина слонов.

Ты не чеши зазря затылок –
Раскопки показали нам:
Среди осколков двух бутылок
Полтрупа белого слона.

Не нужен нам турецкий берег,
Хургада нам нужна на «ху…»,
А что касается Америк –
Не переносим на духу.

И снова смотрим на Россию
И повторяем вновь и вновь –
Пускай о том и не просили:
«Россия – родина слонов».

На моей ладони
Новенький полтинник
Он горит, как солнце,
Хоть и очень мал.
Будто бы в болоте
Ползая по тине
Золотую рыбку
Как-то увидал.

Если разменяешь
Ровно по копейке
Будет горсть монеток
Хоть какой-то вес.
Можно посчитать их,
Иль игру затеять:
Взять да и подбросить
Прямо до небес.

Если бросить жалко
И менять противно,
Все ж полтинник целый,
Хоть и малый он,
То распорядись им
Очень эффективно:
Спрячь поглубже в банку
И скопи мильён.

Я не желаю рвать любовь к тебе –
Пусть даже ты меня совсем забросишь,
Как старые ненужные калоши –
Её хранить я буду, как обет.

Я не желаю рвать: уж очень больно –
Ещё потери не переживу
Знать, что ты есть на свете – и довольно
И видеть – и во сне и наяву.

Я не желаю рвать её на части,
Пусть даже будут равные куски
Ни жить без счастья больше я не властен,
Ни выть с тоски, что будем не близки.

Я не желаю рвать её букетом
И выставлять зевакам напоказ:
Лишь зреть тебя и чувствовать при этом,
Что облик твой ласкает хоть бы глаз,

Я не желаю рвать её дырявым зубом:
Желанья-дырки возникают вновь.
Сравненье незатейливо и грубо,
Но знаем: сексом полнится любовь.

Я не желаю рвать её пустой бумажкой,
Мне для которой не хватило слов.
Уж лучше пусть порхает вольной пташкой,
Пускай живет во мне к тебе любовь.

Ты вся – на расстоянии руки,
Но не могу к тебе я прикоснуться
И будто сплю, но не могу проснуться,
Все прочее – такие пустяки.

Ты надо мной склоняешься и плачешь
Семь слёз упало на мое лицо –
Да что это со мной, в конце концов?
Понять я не могу: что это значит?

Ты от меня, как прежде, далека,
Прощальный поцелуй… Ну, это слишком!
Но тут перед лицом возникла крышка
И я услышал стуки молотка.

Осыпаются
одежды–
Просыпаются
надежды.

Вериги носил, чтоб измучилось тело,
Дало бы свободу душе,
Чтоб та, воспарив, высоко улетела
И чтоб не вернулась уже.

И цепи тянули к земле неустанно,
Душа же – рвалась из цепей.
Когда я их сброшу, то кем же я стану
В просторе, что шире степей?

Другие с веригами прыгают ловко,
Свободно, отчаянно, зло.
Для тела ношенье цепей – тренировка,
А вот для души – тяжело.

Навешивал цепи всё гуще и гуще –
Кольчуга вокруг меня сплошь.
Потом мне достанутся райские кущи,
Пока же – сломается нож.

Но не получилось приблизиться к раю –
Увы мне за это и ах:
Вериги я сбросил – и чуть не летаю,
Душа же, как прежде, в цепях.

Я ничего уже не жду –
Растаяли мечты.
Твои слова – холодный душ
Из серной кислоты.

А я опять не вышел из пике
И снова отскребаюсь от бетона
И невозможно сжать мозги в руке
И удержать мучительного стона.

Ещё недавно в небесах парил,
И наслаждался видами оттуда –
Для удовольствия, не на пари,
А ныне – на земле обломков груда.

Причину краха нелегко искать,
Хоть мыслей – минимальнейшая кучка.
А сверху их укутала тоска…
Всему виною – маленькая тучка.

Случайно повстречалась на пути,
Манила белизною лебединой,
Не захотел, не смог ли обойти,
А оказалась – тяжеленной льдиной.