Анатолий Ким - Стихи поэтов Республики Корея

Хотел посмотреть на весеннюю реку Туманган
И на середину реки,
Невидимую границу хотел посмотреть.
И вот поднимаюсь на борт самолета —
рейс в Енбен [1] В Енбенском корейском автономном округе в Китае живет самая большая в мире корейская диаспора. ( Здесь и далее — прим. перев .) .

В международном аэропорту Енгиль увидел —
При въезде в аэровокзал —
Огромную рекламу пластической хирургии:
“Если поменять лицо, изменится жизнь”.

До Мун, Сын Сон, Нам Пенг [2] Города в Енбенском корейском автономном округе. .
Проходя по мосту через реку Туманган,
Я только линию увидел, начерченную границу,
Пытался наступить на нее ногой,
Но опоздал, моя тень уже перешла границу.

К реке Туманган отовсюду текут ручьи.
Показались люди с Севера,
Среди них и улыбчивые лица.
В том же международном аэропорту на выезде
“Поменяй жизнь, тогда изменится лицо…”

На севере реки Туманган
Мы не смогли поменять историю,
Поэтому не смогли изменить лицо,
Нацию, идею, расу, будущее…
Не смогли поменять и вернулись в Сеул.

Там, даже если изменишь лицо,
Не поменяешь жизнь.
Молодежь стремится в Сеул,
Где дует песчаный ветер,
Где шум толпы.

Не сумевшая поменять лицо желтая диаспора
Несет на спине свою родину,
Куда невозможно вернуться.
Но мы все же вернулись,
Так и не поменяв лицо,
Несколько лет назад вклеенное в паспорт.

Если вы неожиданно сталкиваетесь
С чем-то прекрасным
И если при этом всплывает чье-то лицо,
Значит, вы влюблены.

Человек, который ни о ком не вспоминает,
Видя чарующий пейзаж
Или изысканно накрытый стол, —
Действительно сильный человек
Или он просто одинок.

Чтобы колокол был слышен далеко,
Колоколу должно быть очень больно.

Впервые в жизни на южном полушарии увидел
Австралию, материк,
со всех сторон окруженный морями,
Сюда можно попасть,
направляясь из Сеула прямо на юг.
От Сеула, где начало зимы, к тропическим лесам,
где начинается лето,
Всего одиннадцать часов.
Над северо-восточным курортом Австралии
всплыла полная луна.
На поле сахарного тростника
только сахарный тростник,
На равнине только равнина.
Деревня почти безлюдна.
Лежу на самом большом острове мира,
Смотрю на полную луну,
на полную луну южного полушария.
И думаю: в это время в Сеуле тоже
смотрят на эту луну,
В Мексике, в Канкуне и в труднодоступных Андах,
И в эмиграционном правительстве Тибета
тоже смотрят…
Все люди, у кого сейчас ночь,
Одинокие и опечаленные люди на земле,
Смотрят на полную луну,
На ее поверхности взгляды людей мира
Встречаются и обнимаются.
Не сумели встретиться на земле и сбежали на луну.
Бедные, голодные и больные земляне по ночам
На кратере луны обнимаются,
Взгляды землян собрались здесь, где сейчас ночь,
Поэтому луна так светла
И большими глазами глядит сверху вниз на Землю.

С недавних пор камыш
Тихо плачет.
В одну из ночей камыш
Увидел, что все его тело дрожит.

И виноват в этом не ветер и не лунный свет.
Камыш не знал, что, когда дрожит его тело,
это его тихий плач.
Он не знал,
Что жить — это вот так тихо
О себе плакать.
Он и не знал…

Одной женщине улыбнулся, а она в ответ:
— А вы кто?

Продолжаю улыбаться, а она:
— Вы меня с кем-то путаете…

Я глубоко озадачен:
Тот, кто улыбнулся женщине,
Кто он на самом деле?

День, когда дрожащей рукой
Писал первое письмо…
Не мог написать твое имя,
А слово “люблю” тем более,
И всю ночь сжигал начатые письма.

Слишком рана свежа…
Твое имя так и не смог написать.
Любовь — драгоценный камень,
Розовый свет его,
Всегда на утреннее солнце похожий,
Стал временем, которого не вычеркнешь.
Светлой фантазией стало твое имя.

В тот день две строчки первого письма
И были рождением одного поэта…

Одолжив тень хризантемы,
Пожила и ушла осень.
Пожила несколько дней с мокрыми глазами
И ушла.

Узором хризантемы замерз
Первый тонкий лед.

За тонким месяцем
Спрятались
Прекрасные возлюбленные,
Тени душ одолжив —
И твою, и мою.

И они немного поживут и уйдут,
Так бывает с людьми…

Магнолия растворилась и исчезла.
Настало лето.
Ты во мне
Растворилась и стала мною,
А я растворяюсь в тебе…
Растворение…
Только растворяясь, можно выжить.
Цветок, растворяясь, превращается в плод,
Лето, растворяясь, переходит в осень.
Растворение…
Музыка, растворяясь, рисует картину,
Жизнь, растворяясь, обращается в смерть.
Смерть, растворившись,
Эту жизнь освещает.
И еще один вечер, растворившись, переходит в ночь.
Растворение — это и есть любовь.
Шалаш на склоне горы, растворившись,
Весенней бабочкой прилетел…

Толкаю лодку.
То, что я толкаю лодку, — уже странно.
Толкаю лодку
На гладь осеннего моря.
И пока она еще не растворилась в пространстве,
Еще сильнее ее толкаю
И в волнении отрываю от лодки руки,
В миг посветлевшие.

Любовь так нежно уходит
По незнакомому пути, так нежно уходит,
Словно лодку толкают в воде.
Надо бы и печаль с места сдвинуть.

Шрам на воде, на опустевшем месте,
Побыл чуть-чуть и ушел в глубину.

А лодка, что входит в меня, —
Беззвучно плывущая лодка.

Разветвляются ветви,
Разрывая тело, из общего ствола разветвляются.
С разорванного места извилисто разветвляются,
Изгибаясь, разветвляются.
И новое дерево раскидывает над другими свои ветви,
Словно руки и ноги, словно пальцы рук и ног.
Разделенные еще до рождения, они разветвляются
По пути, проложенному в теле,
По известному пути,
Уверенно идут, разветвляются.
А бесчисленные дыры в теле
Словно и есть тот самый путь,
Словно невозможно не разветвляться.
Недавно разветвились и снова разветвляются.
Разветвляются, не останавливаясь,
как будто разрываются на кусочки,
Как змеиный язык, разветвляются.
Снова, снова и снова разветвляются.
От разветвления тончают,
но все равно разветвляются.
Дерево, вобравшее силу разветвления, —
огромный природный костер.
И это пламя, бушующее в его теле,
Ревностно сберегает
И настойчиво разветвляется.