Гийом Аполлинер - Мост Мирабо [билингва]

Nos mouches savent des chansons
Que leur apprirent en Norvège
Les mouches ganiques qui sont
Les divinités de la neige. {15} 15 Les mouches ganiques qui sont Les divinités de la neige. — Toutes n'apparaissent pas sous la forme de flocons, mais beaucoup ont été apprivoisées par les sorciers finnois ou lapons et elles leur obéissent. Les magiciens se les transmettent de père en fils et les gardent enfermées dans une boîte où elles se tiennent invisibles, prêtes à s'envoler en essaim pour tourmenter les voleurs, tout en chantant les paroles magiques, ainsi qu'elles-mêmes immortelles.

На севере есть мухи-божества, {16} 16 На севере есть мухи-божества… — Речь идет не о снежных хлопьях, но о тех мухах, многие из которых приручены финскими и лапландскими колдунами и повинуются им. Колдуны передают этих мух из поколения в поколение и держат запертыми в особом ящике, где они невидимы, но готовы целым роем вылететь на свет, чтобы изводить воров, напевая магические слова; к тему же эти мухи бессмертны.
И с ними наши, местные, поладили
И часто распевают вслух слова,
Которые услышали в Лапландии.

Puces, amis, amantes même,
Qu'ils sont cruels ceux qui nous aiment!
Tout notre sang coule pour eux.
Les bien-aimés sont malheureux.

Блоха, возлюбленная, друг —
Все любят нас. Жестокий круг!
Вся наша кровь до капли — им!
Несчастен тот, кто так любим.

Voici la fine sauterelle,
La nourriture de saint Jean. {17} 17 Voici la fine sauterelle, La nourriture de saint Jean. — «Et erat Joannes vestitus pilis cameli, et zona pellicea, circa lumbos ejus, et locustas, et mel silvestre edebat». S. Marc. 1, 6.
Puissent mes vers être comme elle,
Le régal des meilleures gens.

Была акрида неспроста
Едой святого Иоанна. {18} 18 Была акрида неспроста Едой святого Иоанна. — «Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих и ел акриды и дикий мед». Марк. 1, 6.
Будь так же, лирика, проста
И только избранным желанна!

Que ton cœur soit l'appât et le ciel, la piscine!
Car, pécheur, quel poisson d'eau douce ou bien marine
Egale-t-il, et par la forme et la saveur,
Ce beau poisson divin qu'est JÉSUS, Mon Sauveur?

Пусть будут небеса — водой, приманкой — сердце.
В речную ли волну, в морскую ли всмотреться —
Кто сыщется среди кувшинок иль медуз,
Божественный, как Ты, Спаситель, ИИСУС? [34] …Божественный, как Ты, Спаситель, ИИСУС? — Символом Христа в эпоху раннего христианства было слово «рыба» — по-гречески «ихтюс» — анаграмма слов «Иисус Христос Сын Божий Спаситель».

Dauphins, vous jouez dans la mer,
Mais le flot est toujours amer.
Parfois, ma joie éclate-t-elle?
La vie est encore cruelle.

Дельфин резвится — но волна
Всегда горька и солона.
Где радость? Встречусь ли я с нею?
Все горше жизнь, все солонее.

Jetant son encre vers les cieux,
Suçant le sang de ce qu'il aime
Et le trouvant délicieux,
Ce monstre inhumain, c'est moi-même.

Чернила выпустит — и вот
Со смаком кровь друзей сосет.
Такого лакомку видали?
Кто се чудовище? Не я ли?

Méduses, malheureuses têtes
Aux chevelures violettes
Vous vous plaisez dans les tempêtes,
Et je m'y plais comme vous faites.

О бедные медузы, с бурой
Растрепанною шевелюрой,
Вы ждете не дождетесь бури —
А это и в моей натуре!

Incertitude, ô mes délices
Vous et moi nous nous en allons
Comme s'en vont les écrevisses,
A reculons, à reculons.

Сомнение, моя отрада,
С тобой, как раки, мы вдвоем,
Идя вперед, ползем назад, а
Назад идя, вперед ползем.

Dans vos viviers, dans vos étangs,
Carpes, que vous vivez longtemps!
Est-ce que la mort vous oublie,
Poissons de la mélancolie.

Живете вы в садке, в запруде,
Подоле, чем иные люди.
Вы так печальны, что, поверьте,
Вас, карпы, жаль — и нам, и смерти.

La femelle de l'alcyon,
L'Amour, les volantes Sirènes,
Savent de mortelles chansons
Dangereuses et inhumaines. {19} 19 La femelle de Valcyon, L'Amour, les volantes Sirènes Savent de mortelles chansons Dangereuses et inhumaines. — Les navigateurs, entendant chanter la femelle de l'alcyon, s'apprêtaient à mourir, sauf toutefois vers la mi-décembre, où ces oiseaux font leurs nids, et l'on pensait qu'alors la mer était calme. Quant à l'Amour et quant aux Sirènes, ces oiseaux merveilieux chantent si harmonieusement que la vie même de celui qui les écoute n'est pas un prix trop élevé pour payer une telle musique.
N'oyez pas ces oiseaux maudits,
Mais les Anges du paradis.

Зимородок, Купидон
И Сирены — как споют нам,
Отзовется сладкий звон
Стоном смертным, страхом смутным. {20} 20 Зимородок, Купидон И Сирены — как споют нам, Отзовется сладкий звон Стоном смертным, страхом смутным. — Мореплаватели, услышав пение зимородка, готовились к смерти, за исключением разве что середины декабря, когда эти птицы вьют гнезда, и было принято считать, что в ту пору море спокойно. А Купидон и Сирены, волшебные крылатые существа, поют столь божественно, что те, кто их слушает, готовы даже ценою жизни заплатить за их песни.
Нет, не слушай пенье их —
Слушай ангелов благих.

Sachée-je d'où provient, Sirènes, votre ennui
Quand vous vous lamentez, au large, dans la nuit?
Mer, je suis comme toi, plein de voix machinées
Et mes vaisseaux chantants se nomment les années.

Откуда эта грусть, Сирены, и печаль,
Когда ваш нежный плач плывет в ночную даль?
Я полон отзвуков, я схож с морскою тьмою.
О эхо, мой корабль, зовущийся Судьбою!

Colombe, l'amour et l'esprit
Qui engendrâtes Jésus-Christ,
Comme vous j'aime une Marie.
Qu'avec elle je me marie.

О голубь, нежность, дух святой,
Был сам Христос рожден тобой.
И я люблю Марию [35] Мария — Мари Лорансен (1885–1956) — художница, возлюбленная поэта. — с ней
Дай обручиться мне скорей.

En faisant la roue, cet oiseau,
Dont le pennage traîne à terre,
Apparaît encore plus beau,
Mais se découvre le derrière.

Хвост распуская, эта птица
Всем демонстрирует наряд:
Своей красой она кичится,
При этом обнажая зад.

Mon pauvre cœur est un hibou
Qu'on cloue, qu'on décloue, qu'on recloue.
De sang, d'ardeur, il est à bout.
Tous ceux qui m'aiment, je les loue.

Как филин, сердце ухает в груди —
Все ух да ух… Так в крест вбивают гвозди.
Все пыл, все кровь — хоть душу изгвозди.
Любимые, лишь вы меня не бросьте!

Qui, j'irai dans l'ombre terreuse
О mort certaine, ainsi soit-il!
Latin mortel, parole affreuse,
Ibis, oiseau des bords du Nil.

И я сойду, в тумане зыблясь,
В подземный мир — да будет так!
И на латыни мертвой ибис
Укажет мне мой путь во мрак.

Ce chérubin {21} 21 Ce chérubin. — On distingue parmi les hiérarchies célestes, vouées au service et à la gloire de la divinité, des êtres aux formes inconnues et de la plus surprenante beauté. Les chérubins sont des bœufs ailés, mais aucunement monstrueux. dit la louange
Du paradis, où, près des anges,
Nous revivrons, mes chers amis,
Quand le bon Dieu l'aura permis. {22} 22 Quand le bon Dieu I'aura permis. — Ceux qui s'exercent à la poésie ne recherchent et n'aiment rien autre que la perfection qui est Dieu lui-même. Et cette divine bonté, cette suprême perfection abandonneraient ceux dont la vie n'a eu pour but que de les découvrir et de les glorifier? Cela paraît impossible, et, à mon sens, les poètes ont le droit d'espérer après leur mort le bonheur perdurable que procure l'entière connaissance de Dieu, c'est-à-dire de la sublime beauté.