Мухаммед Физули - Лейли и Меджнун

А этот - незаполненный листок.

Тот - кормчий моря радостей духовных,

А этот - раб мирских страстей греховных.

Тот ближних всех на путь добра привел,

А этот с самого начала зол.

Тот все отдать своей любимой жаждет,

А этот, коль не все захватит, страждет.

С Меджнуном мы друг другу отданы,

И нашу мы любовь хранить должны.

Когда вершили договор жестокий.

Тебя забыли, небосвод высокий.

Зачем грозить нам гнетом самым злым?

Ты сжалься над несчастием двойным!

Взяв у друзей, не будь ты щедр с врагами,

Не делай бедных - богачей рабами.

Идущего по горькому пути

Меджнуна ты бесчестным не сочти.

Ты ж, Ибн-Салам, ты вызываешь жалость,

Ведь над тобою время посмеялось:

Оно зовет безумную "Лейли",

Тем именем тебя в обман ввели.

Искал ты счастья - встретился с напастью,

Ты клад искал - я змей с раскрытой пастью.

Но разве я скажу, что ты неправ?

Ты сделал милость мне, меня избрав.

От матери с отцом меня возьмешь ты,

И от двойного горя уведешь ты" [71] То есть раньше Лейли страдала от родителей, а теперь она будет страдать только от Ибн-Салама. .

С презреньем, угнетенная тоской,

На свадебный убор взирала свой,

И, неба коловратность вспоминая,

Читала эта гурия земная:

О небосвод, презрев меня, ты совершаешь произвол,

Я роз просила у тебя, шипов насыпал ты в подол.

Ни разу не вращался ни, как я хотела бы того,

Насилье надо мной - вот твой всегда излюбленный глагол!

Не знаю я, зачем меня ты так стремишься унижать.

Меня любил весь мир, а ты лишь в прахе место мне нашел.

Надеялась сначала я: увижу радостные дни,

А ты вокруг темницы бед ограду новую возвел.

Рукой насилья разорвав терпенья моего фату,

Ты горе скрытое мое на шумный торг людской привел.

Ты не позволил, чтобы я погибла, верная любви,

Мою ты верность, честь мою, как жерновами размолол.

Меня отдав чужому, ты, должно быть, друга моего

Теперь вручил чужой во власть - мой жребий истинно тяжел.

Да, верно, Физули, ты знал, как переменчив небосвод,

Когда ты в этом мире все не стоящим вниманья счел.

Все, кто видал мучение ее

И к блеску отвращение ее,

Решили так: "Должно быть, та бедняжка,

Страдалица, болеет очень тяжко.

Иль сердце тем ее поражено.

Что с домом ей расстаться суждено".

Все говорили: "Да, цветок прекрасный,

К родителям привязана ты страстно.

Теперь пора прощания пришла,

Жизнь па чужбине будет тяжела -

Стони и плачь - бранить за то не будем.

Приходится стонать и разлуке людям.

Но, как уж повелось между людьми,

Ты постони - и после стон уйми.

Жизнь не прожить в девичестве беспечно,

С отцом и с матерью живут не вечно.

И как глотнешь напиток забытья -

Забудутся отец и мать твоя".

Лейли в ответ на те слова кивала,

Но людям свой недуг не открывала

И не хотела, скромность возлюбя,

Людским укорам подвергать себя.

Ведь как бы дева ни любила страстно,

Забыть о чести - для нее опасно.

Она одна, кругом - не счесть врагов, -

Как ни противься, а не снять оков!

Чтобы людских укоров не стыдиться,

Лейли пришлось для свадьбы нарядиться.

Она наряды красила собой,

Сверкая в них небесною красой.

И небо, увидав ее, вскричало:

"Меджнуна тверже ввек я не встречало".

Внушала без наряда грусть она,

В наряде радовала всех Луна.

И солнце лика ярко так сияло,

Что ореолом лик ей закрывало.

Но тайная невеста тьмы ночной

Зашли послушно в брачный свой покой;

Свет неба побежден был черным мраком,

И свечи звезд зажглись под зодиаком,

И жемчуга, их осветили ночь,

И дню подобно расцветили ночь.

Дев розоликих собралось немало,

И каждая в руках свечу держала.

И вот устроили веселый пир

Пятьсот красавиц - каждая кумир.

Сто Лун, сверкавших дивной красотою.

Кропили стежки розовой водою.

И розоликих сто ходили там,

Пахучей амброю кадили там...

Сто сладкоустых пели безмятежно

В лад с песней саза, сладостной и нежной.

А сто нарциссов потчевали всех

Вином - источником хмельных утех.

Сто роз держали на подносах злато,

Чтобы супругов одарить богато.

Невесту усадили в паланкин,

Как предписал старинный строгий чин.

Но мучилась, печальная, страдала, -

В пути, многострадальная, рыдала,

Веселье ей совсем на ум не шло,

Как щепку по реке ее несло.

Вот к дому жениха Лейли приводят;

Родня, подруги - все теперь уходят.

Цветник принять красавицу готов;

Одна осталась роза, без шипов [72] То есть без подруг и родичей. .

Осведомило счастье Ибн-Салама:

"Луна, которой жаждал ты упрямо,

Пришла сюда". Жемчужину ища,

Он к ней явился, страстью трепеща.

Увидел: светоч скрыло покрывало,

В тени лицо, что сердце зажигало.

И страсть великим вспыхнула огнем,

Неукротимо разгораясь в нем.

Хотел сорвать фату, узреть отраду -

И между ними устранить преграду.

Лейли сказала: "Слава всех времен,

О ты, могущественный вождь племен!

Твое величье мне давно известно,

О тонкости твоей молва чудесна.

По всей вселенной, истину любя,

Все справедливым признают тебя.

Ты не с богатой встретился, а с нищей,

Не гостья - пленница в твоем жилище.

Я пленница - ты не пытай меня,

Я нищая - не угнетай меня.

Измучены моя душа и тело,

Дошли страданья сердца до предела.

В дни школьного ученья моего,

А значит, и мученья моего,

Я некоего мужа повстречала,

Он дэвом был - как скоро я узнала.

Отродье сатаны, безумен, тот

Преследует меня, не отстает.

Он об одном лишь мне твердит все время:

"Ты замуж не иди в людское племя.

Когда нарушишь волю ты мою,

Тебя и мужа тотчас я убью".

Сто разных мер, одна другой хитрее.

От ига не могли избавить шею.

Поток несчастий был неотвратим,

Отец и мать не совладали с ним.

Друзья старались долго, безуспешно,

Родители терзались безутешно.

Любима стала бесноватым я.

И отвернулись от меня друзья.

Прибывши в край, где мы живем смиренно,

Ты эту повесть слышал несомненно.

Когда явился ты ко мне домой.

Решив купить бесценный жемчуг мой,

Я слова дэва вижу пред глазами,

И меч он сжал могучими руками.

Твоей женою быть мне не дано.

Иначе нам несчастье суждено.

Тебя прошу я потерпеть- немного:

Ищи лекарство, уповай на бога.

Быть может, цели, призрачной теперь,

Достигнешь - отворится счастья дверь,

Замолкнет слово ненависти вражьей,

И цель блеснет - для нас обоих даже".

Душа глупца рассказом сражена.

Он мыслит - правду говорит жена.

Боится он: "Слияние с любимой -

Душе и сану вред непоправимый".

Глупец великой страстью обуян,