Илья Эренбург - Избранное

Любезные граждане, сейчас вы меня повесите
На самом видном месте.
Ведь я невозможен в прилично обставленном
государстве,
В консти-туцио-нной монархии!
Что же! А всё же
Мы вас слегка потревожили!
Уничтожили троны, законы
И — боже, боже! —
Купоны!
Всё поставили вверх дном.
Даже в раю учинили маленький погром.
Вечером, за чашкой кофе, в саду,
Вы вдруг вспомните: «Это было в семьдесят третьем
году…
Ах, что было!.. Лучше не вспоминать на ночь!..
А что, если снова!..» И ворвется в сердце ветер
пьяный.
Зазвенит, зашумит неуемный гром:
«Мы придем! Мы опять придем!»
Берите меня! Я не костер, только малая искра.
Весело было мне по степи носиться.
Гори, трава! Степной огонек, звени!
Вот они, ответные огни!
Я недаром жил, умирать не обидно.
Я только веселый парень, бродяга Родриго.
Но вот языки буревые к небу простер
Небывалый кровавый костер.
Весь мир сгорит, и эти светила несметные
Прольются в ночь серебряным пеплом.
Это будет!.. А теперь тащите меня! Казните!
Смягчите хоть этим сердце доброго Руиса!

Вы страдали, голодали, терпели,
А для них это только веселое зрелище.
Они вас кормили притчами о Коммуне,
Сулили рай небывалый.
Наш идеал — священное благоразумие.
Каждый должен довольствоваться малым.
Зачем быть такими жадными!
Богатые и бедные могут жить в полном согласии.
Надо только, чтобы каждый на черный день кое-что
откладывал.
Спасенье не в Коммуне, а в Сберегательной Кассе.
Вот если б вы не бунтовали, а работали терпеливо,
Каждый, состарившись, мог бы в саду, под оливой,
Рассказывать внукам о жизни мирной и честной
И даже приобрести на кладбище вполне приличное
место.

Правда, правда!
Попутал лукавый!

Не иначе как от дьявола.

И только подумать:
Кто ее выдумал — эту Коммуну?
Жили без нее тихо, по-хорошему,
А теперь ни хлеба, ни рису, ни картошки…

Я вижу, вы теперь разбираетесь во всем.
Вы поняли, что церковь, король и министры о вас
пекутся.
Ныне блудный сын вернулся в отчий дом.
Слава богу, кончилась эта… «революция»!

Мы хотим жить, как жили прежде!

Что нам делать? Руис нас повесит как мятежников.

О нет, вы такие же, как прежде,
Вы не мятежники!
Покайтесь, выдайте зачинщиков, украсьте
королевскими флагами дворец.
Идите навстречу Руису.
Ведь он вас любит, как родной отец,
Он простит вас…

Мы будем кидать розы под копыта коней.

Мы повесим всех федералистов и их детей!

Мы будем поить королевских солдат самым
лучшим вином!

Мы все на колени падем!

Идем! Встречать Руиса! Пусть скажет королю,
что мы образумились,
Забыли о Коммуне,
Что нам ненавистна свобода,
Что мы не граждане, а верноподданные!..

И будут булки, белые, сдобные!

Над самым ухом палят! Пресвятая Мария!
Такая ж ночь, как тогда, когда брали город другие…
Так же стреляли, пели, с флагами шли.

Да, похоже.
Тогда — прилив, теперь — отлив,
А море — всё то же.

В ту ночь одна госпожа дала мне целых пять
песетов…
Ох, ветер!.. Никуда не уйти от этого ветра!..

Да, мы укрыться пытались,
Остановиться… Ветер унес… Ее звали Альда…

Господин, дай грош!

Это ты! Чего ж ты ждешь?
Беги! Они идут! Сейчас придут! Уходи! Они ж
тебя казнят!..

Нет! Есть еще патроны: пять для них, шестой
для меня.
Через десять минут часы на башне пробьют
половину четвертого.
Я буду здесь валяться мертвый.
Позовешь — никто не ответит.
Будут мутные очи, не видя, смотреть.
Умру. Но останется ветер.
Ветер не может умереть.
Он никогда не рождается, пребывает всегда.
Прилетает. Улетает. Откуда? Куда?
Сейчас он несется прочь из Испании
На север — играть ледяными сердцами,
Но срок придет, и черной ночью
Он взвоет здесь, на этой площади.
В души ворвется, люди проснутся,
И кто-то первый робко шепнет: «Революция!..»
Несутся и бьются. А после — земля.
Зачем? Разве знаю? Иначе нельзя.
Впереди только ночь пустая, глухая,
И ветер еще ревет позади…

Эй, старик! Отойди! Стреляю!..

По дороге, по лоррэнской
Шла я в грубых, в деревенских —
Топ-топ-топ, Марго,
В этаких сабо.

Повстречала трех военных
На дороге, на лоррэнской —
Топ-топ-топ, Марго,
В этаких сабо.

Посмеялись три военных
Над простушкой деревенской —
Топ-топ-топ, Марго,
В этаких сабо.

Не такая я простушка,
Не такая я дурнушка —
Топ-топ-топ, Марго,
В этаких сабо.

Не сказала им ни слова,
Что я встретила другого, —
Топ-топ-топ, Марго.
В этаких сабо.

Шла дорогой, шла тропинкой,
Шла и повстречала принца —
Топ-топ-топ, Марго,
В этаких сабо.

Он сказал, что всех я краше,
Он мне дал букет ромашек —
Топ-топ-топ, Марго,
В этаких сабо.

Если расцветут ромашки,
Я принцессой стану завтра —
Топ-топ-топ, Марго,
В этаких сабо.

Если мой букет завянет,
Ничего со мной не станет —
Топ-топ-топ, Марго,
В этаких сабо.

Ночь была, и было темно,
Когда вернулся с войны Рено.
Пуля ему пробила живот.
Мать его встретила у ворот:
«Радуйся, сын, своей судьбе —
Жена подарила сына тебе».
— «Поздно, — ответил он, — поздно, мать.
Сына мне не дано увидать.
Ты мне постель внизу приготовь,
Не огорчу я мою любовь,
Вздох проглоти, слезы утри,
Спросит она — не говори».
Ночь была, и было темно,
Ночью темной умер Рено.