Елена Фанайлова - Лена и люди

За тебя выступает твоя холопка

Ка́рмен, пока Пречистая Дева
Еще потакает нам
Пока ты еще моя королева
Дай доплыть пацанам

Дело поверь не во мне

Я должен стоять к тебе близко
Одним из твоего блядского списка
Я не должен пройти тебя мимо
Хоть это необъяснимо

Пока ты будешь кривляться
Но это известная старая пантомима
Пока нам читают Псалтырь и Святцы
Береги себя моя душенька лапка

Господь и Бог мой, Ты видишь: это декабрь, тюрьма.
Те, кого я люблю, в одночасье сошли с ума.
И как в блокаду в столице пустые дома.

У храма ХС стоит большая толпа.
Я хочу записаться в УПА.
Куда Ты дел любовь Свою, спрятал в подол?
Да нет, висишь над Москвой распятый, вроде всем далеко видать.

Она говорит что меня любит но мочит в упор с носка
Она говорит что он ее любит но он ей никто, тоска.
Он говорит что меня любит но моя любовь ему не нужна.
Этого ли Ты хотел, мой Господин, когда ночь нежна?

Что за хуйня
Любовь зла и слепа

Тайное дело в мире творится, мой Господин.
Я как в глазу
Твоем спица больше не сплю
(То есть Ты не один)
Ни днем ни ночью
Хочу быть Твоею дочью
Подбирая соплю

Москва заебала не могу ее защищать
Твои святые и то еле-еле держали щит

Не принадлежать вещам
Не принадлежать любви

Как говорят в попсе иностранной: хочет, но молчит

Я, мелкая вошь, сосущая кровь Твоих ран —
Не ставь между нами экран.
Я вошь на Твоем плаще
Я плащ для Тебя вообще
Который Ты попрал ногами
Как бесприданница в грязи
Провинциальных моногамий.
Потом встает и говорит: вези.

Я, нежная ложь, для всех наркотик и сон
Не давай мне вставать с колен
Не давай мне надеяться
Быть одной среди нас

Самое важное в мире —
Сердце моего братца
Сердце моей сестрицы
Хотя она бывала неласкова
И он бывал отвратителен
Не тому нас учили наши родители
Маршируя у Мавзолея с пробитой косткою
И фотомодель Паулина Прохазкова,
Ускользающая красота Твоего присутствия

Что будет с Сербией за Дриной?
Лучше решайся, что будет со мной.

Знаю, я чистый Дункан МакЛаут,
Что кажется неуязвим.
Нет, я мертвый обериут.
Нет, я Зидан Зинедин.

Нет, я кавказский пленник в зиндане
Которого вряд ли откупит родня.
Пока я думаю о Зидане,
Он делает за меня.

Нет, я маленькая жирная крыса
В белой лаборатории.
Студенты распяли на пыточном столике
И трогают без наркоза

Нет, я нежная русская роза
Лучшая девушка этой провинции,
Утверждают местные алкоголики
Слушая музыку революции
И комментарии тайной полиции

Я вспоминал тебя в Румынии
Простою девочкой и птичкою
Как обманувшее оптическое
Я ехал в поезде заранее
По делу прошлому юридическому
И видел разные пейзажи
Такое общее рисунком
Как ты была в соседнем доме
Так кратко видел эту карточку
Как будто ты прошла в вагоне
Как стюардесса в черном платье
И маленьких простых серьгах
Как на ресепшене в заброшенном Хайяте
На медленных каблуках
Среди облупившихся стен

Я был там ради господина,
Которого и ты любила,
И ради женщины, которой
Ты иногда кому-то кажешься
Или являешься в реальности

Там очень плохо с гигиеной,
Но хорошо с былым величием
И с прошлой музыкой военной.
Имперское как вампирическое.

Когда народ казнил правителя
Под лозунгами демократий,
В своем уме фотолюбителя
Я видел флаги цвета платий.

Я проезжал долину Муреща,
Пока ты двигалась по Вене.
Я ехал в поезде с товарищем.
Мы будем гибнуть откровенней.

Я видел дом его и кладбище,
Но не входил в его могилу.
И ты наверно догадаешься,
Поскольку ты его любила.

Я наблюдал дворцы наместника
В их утопическом кошмаре
Под каменными перекрытьями
Толпились неземные твари
Как в сновиденьях об инцесте.
И я немедля принял двести
И вышел во дворы с церквами
И крылья черные над вами

Я окликал тебя по имени
Но ты почти не отзывалась
Я чувствовал сквозняк из пламени
Который проходил по темени
Возможно под влияньем виски
Ни волоска меж нами милая
И в то же время мы неблизки

Поездка шла почти по плану
Но были и неожиданности.
Ну например что если надо
Приходится убить любимое,
Моя душевная отрада
(Была тюремная баллада
На этот счет одним написана)

Скажи мне, с кем ты целовалась
Нет ничего не говори
Умри-воскресни

И если наша жизнь потеряна
В огне невидимых светил,
Я сделаю как ты намерена

Я сделаю как ты просил

Я вспоминал тебя в изгнании
Ты путешествовала с другими
Во сне как чистый разум знания
Для общей смерти, дорогая.

Я вспоминал тебя в рассеяньи
Я вспоминал тебя в постели
Я вспоминал тебя живою
С отрезанною головою
И часто думал: неужели

Я вспоминал тебя как ласточку
Мою голубку и красотку
Твои вьетнамки и кроссовки
И белую льняную юбку
И черную шелковую кофточку

Как медленно пройдя меж пьяными
Ты на плечо мое ложилась
Обыкновенно, свет без имени,
И плакала и сторожилась

Какой-то нервной тенью ланью
Чужою длинною ладонью
Угрюмый тусклый огнь желанья
И сожаленья

Я вспоминал твою историю
Твое холодное несчастье
И солнечную акваторию
И женские твои запястья

И то, как раскрывалась медленно
Навстречу новому роману.
Какая ты смешная, милая.
Я точно помню эту рану.

И если наша жизнь поделена
На старых картах внешних сил,
Я сделаю, что было велено.

Я сделаю, что ты просил.

Я вспоминал ее в Голландии
На берегу у самой дамбы
Когда вступало наводнение
К коленам Господа и Дамы
Когда к Никольскому собору
Спешили моряки и девки
А я заканчивал уроки
В анатомическом театре

В столичном городе, в котором
Я понял после: сердце бьется.
Она была таким партнером,
Что редко человек дождется.

Ее лицо во тьме менялось
Ее душа во сне светилась
И как она не сомневалась
И как бесилась