Лев Тарасов - Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы

Поэт пиши на бересте
Пахучим соком земляники,
Но птицам не мешай свистеть,
У них особые языки.
Тебе блестящий дан удел
Угадывать стремленья века,
Зачем же ты очки надел
И в них не видишь человека?
Ужели солнце обожгло
Глаза, пылавшие прозреньем?
Или причиной ремесло,
Тебя обидевшее зреньем?
Премудрость книжную познав,
Ты превратился в эрудита,
И созерцанье свежих трав
Тобой навеки позабыто.
Цветы спешат благоухать,
Приспело время опыленья,
А ты способен тоже дать
В твои минуты вдохновенья?
Тебе покоя не даёт
Закон числа, закон утраты,
И ты не видишь, как народ
Тебя спасает в час расплаты.
Поэтов повелось беречь,
Когда живут они в прозорах,
Когда их взбалмошная речь
Воспламеняет словно порох.
Они способны начертать
Иглой терновника поэмы.
И нам без устали читать,
Лишь попадись наедине мы.

– Скажите, правда вы с луны,
И до сих пор не влюблены?

– Я родину давно покинула –
(И на плечи платок накинула) –
Мне в парке холодно и вязко,
Но духов согревает пляска.
Для них заманчиво болото
И вялых листьев позолота.
Мы будем прыгать на лугу.
Смотрите, как я побегу.

Живее хлопайте в ладоши.
Да бросьте там искать калоши,
На что нужна вам эта мразь.
А, ну, скорей, за мною, в грязь!
Я потому и хохочу,
Что видеть бодрым вас хочу!

– Давно я думаю, не смог ли?..

– Да вы, наверное, промокли.
И для чего в такую стужу
Вас угораздило сесть в лужу?
Вы неуклюжи, как медведь.
Нужно под ноги глядеть.

– Ах, извините, ныне я
Вяну от уныния…

Весь мир юнел и полон гомоном,
Парк зеленел и рос побегами.
Я показался тебе прикованным
К пути, скрипевшему телегами.

Мне нужно было выси мерить,
Я бредил шорохами мая,
А потому не мог поверить,
Что ты красивая и прямая.

Было протянуто
через
Я – моё
бренное тело
любимого.

Рыдая
о днях погребения,
мы сидели
над чёрной ямой
нашего горя
земного.

Мы делили
одежды его,
разрывая
на мелкие
части.

Нас тени
манили
изведать
запретные
радости
жизни.

Мозг
возгорал
прозрением –
Грядущего
Распада.

В стране
Высокого Домысла,
в дни ожиданья
победы,
мы ликовали
оба.

Вотон
ловил
мотыльков
легкокрылых.

Единое слово моё
вызвало к жизни
духов.

От дуновения,
в облаке пара
вырос
Вотон
Разящий…

Жёлтая кровь
Дракона
заключена
в его жилах.
Сердце его
лежит
к Востоку.

Наша страна
перепутье.
Быть ей полем
кровавой битвы.

Все мы носим
в груди
тень
желтолицего брата.
Нас равно тяготят
и Восток,
и Запад.

Пойте
победные гимны!
Бейте
в голубые барабаны!
Зовите,
Ангела Смерти!

Он идёт,
неся мор
и голод,
через моря
и выси
гор…

В облаках
видели
окровавленные руки,
слышали
голоса
праведных.

Рыдали
жены и дети,
глядя
как нагие
корчатся
в муках.

У меня
на руках
покоилось
тело
убитого
Друга.

Пиром
во время чумы
прогрохотала
телега
гружёная
трупами.

Вотон
хохотал,
проворно
мотылькам
обрывая
крылья –

Сегодня
он был
победителем.

Где-то там
кричали:
– Банзай!
пронзительно,
и плавно
качалось солнце
на знамёнах
жёлтых.

Наклонившись
к лицу
убитого,
я постиг,
что с ним
исчезали
все лучшие помыслы
моей маленькой
жизни.

И крикнул я
чёрного ворона,
что клевал
глаза
трупов.

Покорный
зову живых,
он слетел
ко мне
на плечо.

– Принеси
живой воды.
Погиб Эней
Светозарный,
с ним культура
и радость
жизни.

Ворон поднялся,
шумя крылами,
его пленила
нелепая
просьба.

Вотон
любовался
чёрной ямой,
я рыдал
над убитым.

Качались
от ветра
деревья.
К земле
пригнулися
травы.
Глаза
застилали
слёзы.

Вдруг тень
знакомого ворона
скользнула
по зелени.

Флакон
с живою водой
упал
на колени.
– Пробудись,
Эней,
от долгого сна,
восстань
из мертвых!

Я плеснул
в лицо ему
живой водою,
он вздохнул
облегчённо.

Глаза,
оглядев
опустошённые дали,
обволоклися
печалью.

Вокруг
простирались
владенья
Вотона.

Вспыхнуло
голубое сиянье,
стал Эней
кротким,
светлым…

– Брат мой,
я видел Бога,
мне трудно
с живыми…

Дай приют
в твоём теле,
я войду
неслышно.

И в поры мои
проник он,
и стало нас
вместе –
двое,

Двое
в едином
теле.

Тогда
сказал мне
Вотон
Разящий:

– Я весь
обагрился
кровью,
я топтал
беззащитных
и слабых,
я жёг
на пути
селенья…

– Мне страшно
молчанье
мёртвых.
Прими меня
ради бога!

И в поры мои
проник он,
и стало нас
вместе – трое,

Трое
в едином
теле.

Не знал я,
что будет
дальше.

Весь мир
для меня
раскололся.

Я шёл,
попирая убитых,
путём
торжествующей
Смерти.

Солнце
в крови
каталось,
багровея
к закату.

Голос
возник
из мрака:
– Беги отсюда,
несчастный!..

И полон
смутной тревоги
в ужасе…
я проснулся.

Чего ты ждёшь? Ярмо жестоко,
Но близок час, оно спадёт,
Придёт японец из Востока
И немец с Запада придёт.

Они сметут до основанья,
Что было создано трудом
И в тюрьмы перестроят зданья,
В которых мы теперь живём.

Веками будет иго длится
Враждебных желтолицых рас,
И снова будем ждать мы сдвига,
Освобождающего нас.

Опять за мною по пятам
Шагает аистоподобный.
Он улыбается цветам
Улыбкой дружески удобной.