Лев Тарасов - Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы

Комок кровавый был прекрасен,
По каплям кровь из ран стекала,
Труд палачей бывал напрасен.
Она вины своей не знала.
В её глазах являлся ужас
У палачей серели лица –
И после пыток снова стужа,
Всё те же цепи и темница.

Сбегались крысы, как обычно,
Делили хлеб, лакали воду –
Она смотрела непривычно,
Как будто крыс не знала сроду.
Гремели цепи. Ныли раны.
Казалась правда наказаньем –
И были крысы постоянно
Ей роковым напоминаньем.
Уже давно изнемогая,
Она погибнуть не хотела.
Себя на гибель обрекая,
Любила мучимое тело.
Ей были святы остальные,
Кто дал ей первые уроки –
Они покончили земные
Судьбой означенные сроки.
Не забываем час расстрела,
Когда у ям они стояли –
Мишень живая – для прицела
Людей – которым приказали.
И только молодость спасает,
Она предвестница свободы,
Когда закованный считает
Воображаемые годы.
Я не могу…слабеют силы…
Ужели в чём…я виновата…
Спаси из каменной могилы
Где мы встречалися когда-то.
Я слушал речи пламенея,
Мне сны всего дороже в мире
И никогда не сожалея
Я забывал про пять в четыре.

Учись владеть противогазом.
Близка всемирная война,
Не отпечатанным приказом
Тебе со стен грозит она.

Уж над кровавыми полями
Восходит пламенное солнце
Карать бунтующий Китай,
Победоносные японцы,
Грозят упорными боями,
Кричат пронзительно: – «Бонзай».

Бери винтовку! Надоела
Разоружительная ложь
Всемирная война назрела
И ждать начала невтерпёж.

Пусть угнетённые успели
Себя склонить для мятежа;
Крича о новом переделе
И о войне для грабежа.

А если бестолочь видна,
Сомнения покончи разом,
Когда со стен грозит война
Не отпечатанным приказом.

Амамеу гарку:
– Эрихон
Тирибули
ибикули журабель.
Ий громаздо
ниппо токухон
Ау хино
индо сверибель.
– Мирипуси!
Хау дзицу бай
Бау бум
и драхма
дыр
бур
згар!

Солнца красный лучик
Заглянул в окно.
Дня такого тёплого
Не было давно.

Вижу ребятишки
Возятся в снегу,
Я сидеть за книгами,
Больше не могу.

Выбегу на улицу,
Радуясь весне –
Солнца красный лучик
Улыбнулся мне.

Я жил в грязном квартале
И в обыденном доме
Где ютилося много
Недовольных людей.

Мне привычен был ропот,
Брань и вечные слёзы,
Пьяный смех и глумленье
Над своей нищетой.

Занавесками чёрными
Занавесками плотными
Я завесил все окна
И бежал от людей.

Я слагал для них песни
Непокорные, злобные,
В них людей поучал я
Ненавидеть людей.

Там мне было виденье
Пустоты всеобъемлющей
И понятно безумие
Обречённых людей.

Я поверил в творимое
Я поверил в грядущее,
Но не вышел на улицу
О конце возвестить.

Это было весною,
Когда ждут обновления,
Когда жаждут свободы
И безумной любви.

В этом грязном квартале
И в обыденном доме,
Бесполезными были бы
Откровенья мои.

Я помню сны, знакомые виденья
Так явственно встают передо мной,
Как будто, сны на миг переселенье
В мир незнакомый, но родной.

Я просыпаюсь, о прошедшем сожалея,
Весь день хожу с больною головой,
И в снах моих, теряясь и бледнея,
Меняет жизнь свой облик бредовой.

Ведуны и ворожеи,
Скаля зубы, морща лица,
Выползали на аллеи
Хохотать и веселиться.
Там судьбы читая книги,
По складам, как на ликбезе,
Восклицали:
– Все в изгибе
Лиц и масок! – Не любезен
Свет очам моим унылым.
Я давно уже не тот.
По мифическим могилам
Тени водят хоровод.

Неизвестный стережёт,
Мы поднимем к небу руки,
Наша память сбережёт
Горечь длительной разлуки.

– Возликуем! – говорит –
Буди это место свято!
Сердце бедное скорбит,
Я любил его когда-то.

Он, как брат, ко мне войдёт.
Мы разъяты. Мы далёко.
Неизвестный стережёт,
Жданный явится до срока.

Клочок плаката.
Надпись: …АУМ…
Явилось нечто и живёт.
– Я нежно льну
к зелёным травам –
Весёлый АУМ –
мне поёт.
Вот он запрыгал по заборам,
Дорогу мне перебежал,
И мелкий смех его дрожал:
– Займёмся
умным
разговором…
– Какой ты, АУМ, озорной.
– Не может быть!
Я просто прыток!
А сам кривлялся за спиной
И хлопал сотнями калиток.

Умиротворь, угомони.
Не заставляй страдать напрасно
Зажги вечерние огни
На небе тёмном безучастно.

Навряд ли будем мы вдвоём,
После дождя свежо и сыро;
В уединении своём
Она читает Велимира.

Я одинок в лесной глуши,
Я в отпуску, я вечно ною,
Мои стихи нехороши
И скучно смертному со мною.

Под окном ходил скелет
И руками костяными
Бил в звенящее стекло.

За умершими вослед
Нас дорогами ночными
Вдаль безудержно влекло.

Шли мы, головы склонив,
Впереди маячил свет.
Длинный саван распустив
Безобразничал скелет.

Он рычал, как можно строже,
Щёлкал челюстью, стучал.
За руки хватал прохожих,
Палкой бил и обличал.

– Нам унынье не к лицу,
Ай, жги, припевай!
Никогда не забывай –
Все пути ведут к концу!

И когда на рассвете
Исчезал худой скелет,
Мы плакали, как дети,
Что нам рассвета нет.

Лик луны прозрачно ясен,
Сад певучий свеж и светел.
Мы читали. На террасе
Было тихо.
Веял ветер.

Позабыв о бурных сдвигах
Мы любили то, что было…
Нас пленяла в старых книгах
Нам неведомая сила.

Где летавы, где метавы,
Где нетавы, угнетавы? –
Все исчезли, все укрылись
Прочь от гнева моего.

Ну и что ж! Туда дорога
И летавам, и метавам,
И нетавам, и хватавам,
И цветавам и пенавам
Угнетавам и чертавам…
Лишь бы людям веселее
Без ночных теней жилось!