Лев Тарасов - Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы

Я верю, отзвук лучших душ
Храним в моей груди.
Я им родня. Я им не чужд
На жизненном пути.

От одного всю красоту,
Всю красочность речей
Я унесу в беспечность ту,
Мне предстоящих дней.

И скорбь другого и тоску,
Мысль, что один совсем –
Я вечно в сердце берегу
И мучаюся тем.

Они мои учителя
Безумец – их люблю.
Люблю, как выдумать нельзя,
Как будущность свою.

Хорошо хоронить у дороги себя
Закопав где-нибудь у куста.
Хорошо голубые дороги любя
Подорожником после стоять.

Пусть вдали прогудят пробуждаясь гудки,
Пусть кипит и волнуется жизнь,
Подорожник живёт без красивых молитв,
С приближеньем обозов дрожит.

Пусть затопчут его, он опять оживёт
Опылённые листья подняв,
И не сломит его торжество непогод,
Обывателя в обществе трав.

И навек полюбив безначалье дорог,
В их пыли затеряется он.
Ожидая, что явится сгинувший Бог
В день невидных его похорон.

В жёлтой пыли
Автомобили
Плыли…
Лошади в мыле,
Лошади в пене,
Мечтали о сене,
Овсе –
И все
Торопящиеся прохожие
На лошадей были похожи.
Они
Мечтали
О пище,
О лучшем жилище,
О том,
Когда будут светлее
Дни
Потом…

Он пришёл изумительным странником
С готовым запасом слов.
И на всех наводил панику,
И со всеми был спорить готов.

Он народ собирал на площади,
Чтоб ему проповедовать ложь,
Больше всех понимали лошади,
Но людей увлечь не пришлось.

Раз, подняв свои руки к небу
Он почуял нелепость фраз,
Никогда таким жалким не был.
Моментально для всех погас.

Он пошёл, а над ним гремели,
Прежде вскинутые слова.
Кто-то крикнул: – Кого терпели!
Захлестнул его грозный вал.

И когда подоспела помощь
Труп растерзанный подняли ввысь.
– Убиенный – кричали – как вспомнишь
О преступниках, помолись.

Под окнами стиснут снег,
Подтаявший,
Грязным налётом одетый,
Ходит по улицам
Снежный человек,
Ходит, разговаривая с ветром.
Жутко.
Скрипит на поворотах трамвай,
Я за нуждой
До сортира вышел,
А снежная человечья голова
К трубе примостилась
На крыше,
Дремлет.
Зима холодна.
Не по нутру человеку.
– Какого ещё
Ей нужно
Рожна –
Пробует он мерекать
Я на крыльце постоял
Почесав затылок.
Да, сдуру,
С чего иначе,
Запустил снежком…
И даже смешно было,
Что человек плачет,
Поди ж ты – ему не легко.

Иногда обрывались струны
На моём дорогом инструменте
Забывал я свой возраст юный
И мечтал о присутствии смерти.

Свою гибель оплакивал часто
И за гробом шагал до могилы,
Принимал сам в себе участье,
Говорил:
– Дорогой, мой милый…

А когда на могильном камне
Я чертил прожитое имя,
Мои тени являлись там мне,
Я подолгу беседовал с ними.

Я соткан из противуречий,
Потерянную нить ищу,
И на непонятом наречьи
На неразумных клевещу.

Чарунь души растёт в чаду том,
Черёмух дым иди дудешь,
Ивыль под ивами надута
Имух чаруе кое-где.

Какая свежесть в шестикае,
Стою ль, хожу ль – я снова Ваш.
И в облаках, строка стекая,
Стихами капает некблажь.

Комуиду глаголишь лепо,
На лето камни вороча,
Коммуну строю в чёрном пепле
На искры пламенем меча.

Моих коммун, мои поэмы
Минутный бред моих баллад,
Иных видны ряды – и темы
Впотьмах иное говорят.

Молчи, чаруяся в безречьи
И то найди, что я ищу,
Чем на непонятом наречье
На неразумных клевещу.

В пещере Геликона
Я некогда рождён
Под звуки граммофона
И отдалённый гром.

Зевес на колеснице
Катался в небесах,
Напуганные птицы
Скрывалися в лесах.

Родившемуся в Овне,
Шлю пламенный привет
Пусть каждый смертный помнит
К ним снизошёл поэт.

Покуда Парки ткали
Мне жизненную нить
Стемнело в затхлом зале
Ко сну стало клонить.

Явились сёстры Музы
И в тот вечерний час,
Надевши мне рейтузы
Втащили на Парнас.

Тогда ещё малютка,
Я стал читать стихи,
Поэтам стало жутко
– Стихи его плохи.

– Реальности в них мало,
А жизни – вовсе нет.
Лира его пропала,
Он сгубит инструмент.

– Балуется ребёнок.
Созвучьями шалит,
Но слух довольно тонок,
Хоть неказистый вид.

Спустив меня с Парнаса
Обратно в колыбель
Исчезли Музы, ясно –
Я отлетел в бесцель.

По утру пробудившись
С Химерами играл,
С Ехиднами сдружившись
Их нежно обнимал.

Склонила Афродита
Мой разум к красоте,
Амур в меня сердито
Спустил полсотни стрел.

Я Сфинксу объяснялся
В нахлынувшей любви,
И всем Олимпом клялся
– Я полубог, как вы…

Так рос в лесу поэтом,
Евтерпой вдохновлён.
Где ж делось детство это?
Ужель всё только сон?

Чудесное виденье –
Тебя я сберегу,
Чтоб расцвести сомненьем
На ЛЕФом берегу.

Май был в конце. Отцветали яблони.
Сладкий запах сирени окуривал сад.
На террасе, в свету керосиновых ламп, они
Говорили о том, как красив был закат.

Мирный чай их не был ничем нарушен,
Темы были бесцветны, скучны, легки.
С укоризной стрясала подпёртая груша
К ним на белую скатерть свои лепестки.

В полусне разошлись. Затерялись мгновенно.
Ветер нежился. Вечер был долог и тих.
Наше звёздное небо – есть часть вселенной,
Небольшая частица среди других.

На свет манящий издали
Я шёл с закрытыми глазами
Мне ярким и опасным пламя
Казалося, и тело жгли
Лучи. Но холодом сознанья
Я укротил их непомерный жар,
А потому величие стяжал
Когда дошёл к источнику сиянья.
Впервые в жизни я прозрел,
Увидя мир в особом свете,
И сам стал лучезарно светел
И в ярком пламене сгорел.