Людмила Мартьянова - Вдоль по Питерской. Любимые народные песни

Краса пирующих друзей,
Забав и радостей подружка,
Предстань пред нас,
предстань скорей,
Большая сребреная кружка!
Давно уж нам в тебя пора
Пивца налить
И пить:
Ура! ура! ура!

Ты дщерь великого ковша,
Которым предки наши пили;
Веселье их была душа,
В пирах они счастливо жили.
И нам, как им, давно пора
Счастливым быть
И пить:
Ура! ура! ура!

Бывало, старики в вине
Свое всё потопляли горе,
Дралися храбро на войне:
Ведь пьяным по колени море!
Забыть и нам всю грусть пора,
Отважным быть И пить:
Ура! ура! ура!

Бывало, дольше длился век,
Когда диет не наблюдали;
Был здрав и счастлив человек.
Как только пили да гуляли.
Давно гулять и нам пора.
Здоровым быть
И пить:
Ура! ура! ура!

Бывало, пляска, резвость, смех,
В хмелю друг друга обнимают;
Теперь наместо сих утех
Жеманством, лаской угощают.
Жеманство нам прогнать пора,
Но просто жить
И пить:
Ура! ура! ура!

В садах, бывало, средь прохлад
И жены с нами куликают,
А ныне клоб да маскерад
И жен уж с нами разлучают.
Французить нам престать пора,
Но Русь любить
И пить:
Ура! ура! ура!

Бывало – друга своего,
Теперь – карманы посещают;
Где вист, да банк, да макао,
На деньги дружбу
там меняют.
На карты нам плевать пора,
А скромно жить
И пить:
Ура! ура! ура!

О сладкий дружества союз,
С гренками пивом
пенна кружка!
Где ты наш услаждаешь вкус,
Мила там, весела пирушка.
Пребудь ты к нам
всегда добра,
Мы станем жить
И пить:
Ура! ура! ура!

Я люблю тебя, без ума люблю!
О тебе одной думы думаю,
При тебе одной сердце чувствую,
Моя милая, моя душечка.

Ты взгляни, молю, на тоску мою,
И улыбкою, взглядом ласковым
Успокой меня, беспокойного,
Осчастливь меня, несчастливого.

Если жребий мой умереть тоской,
Я умру, любовь проклинаючи,
Но и в смертный час воздыхаючи
О тебе, мой друг, моя душечка!

В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале.

В той башне, высокой и тесной,
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла.

И там сквозь туман полуночи
Блистал огонек золотой,
Кидался он путнику в очи,
Манил он на отдых ночной.

И слышался голос Тамары:
Он весь был желанье и страсть,
В нем были всесильные чары,
Была непонятная власть.

На голос невидимой пери
Шел воин, купец и пастух:
Пред ним отворялися двери,
Встречал его мрачный евнух.

На мягкой пуховой постели,
В парчу и жемчуг убрана,
Ждала она гостя. – Шипели
Пред нею два кубка вина.

Сплетались горячие руки,
Уста прилипали к устам,
И странные, дикие звуки
Всю ночь раздавалися там.

Как будто в ту башню пустую
Сто юношей пылких и жен
Сошлися на свадьбу ночную,
На тризну больших похорон.

Но только что утра сиянье
Кидало свой луч по горам,
Мгновенно и мрак и молчанье
Опять воцарялися там.

Лишь Терек в теснине Дарьяла,
Гремя, нарушал тишину;
Волна на волну набегала,
Волна погоняла волну;

И с плачем безгласное тело
Спешили они унести:
В окне тогда что-то белело,
Звучало оттуда: «Прости».

И было так нежно прощанье,
Так сладко тот голос звучал,
Как будто восторги свиданья
И ласки любви обещал.

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь
блестит,
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?

Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я хочу свободы и покоя!
Я хочу забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы…
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день,
мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел;
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел.

Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой,
Ямщик, уныло напевая,
Качает буйной головой.
О чем задумался, детина,
Седок приветливо спросил.
Какая на сердце кручина,
Скажи, тебя кто огорчил.
Ах милый барин, добрый барин,
Уж скоро год как я люблю,
Да нехристь староста татарин
Меня журит, а я терплю.
Ах милый барин, скоро святки,
И ей не быть уже моей,
Богатый выбрал да постылый,
Ей не видать веселых дней.
Ямщик умолк и кнут ременный
С голицей за пояс заткнул.
Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой.
Ямщик, уныло напевая,
Качает буйной головой.

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.
На переднем Стенька Разин,
Обнявшись, сидит с княжной.
Свадьбу новую справляет
Он веселый и хмельной.
Позади их слышен ропот:
«Нас на бабу променял,
Только ночь с ней провозжался,
Сам наутро бабой стал».
Этот ропот и насмешки
Слышит грозный атаман.
И он мощною рукою
Обнял персианки стан.
«Ничего не пожалею,
Буйну голову отдам», —
Раздается голос властный
По окрестным берегам.
А она, закрывши очи,
Ни жива и ни мертва
Молча слушает хмельные
Атамановы слова.

Мощным взмахом поднимает
Он красавицу княжну
И за борт ее бросает
В набежавшую волну.
Что ж вы, братцы, приуныли?
Эй ты, Филька, черт, пляши.
Грянем песню удалую,
На помин ее души.
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны.

Чем тебя я оскорбила,
Ты скажи мне, дорогой!
Тем ли, что я не таила
Нежных мыслей пред тобой,