Виктор Авин - Избранное. Том 3: Миграция Души, 1982–2012

Поцелуй мне руку, я поглажу куст
Вспыхнет ежевика от воспитанья чувств.
Поцелуй мне руку — красоты мужской
Символ — укуси и стань моей рабой.
Поцелуй мне руку и прижми к груди
Пусть цветы набухнут влажно у реки.
Поцелуй мне руку, плечи, бедра, ноги
Воспитанью чувства предпочти гармонию:
Твое подчинение плюс мое искусство…
Поцелуй мне руку. Стань моей невестой.
Выйди за черту свою. Это интересно.
Поцелуй мне руку — покрещу окрест
Бог меня не выдаст — мне в тюрьму не сесть.
Поцелуй мне руку и прижми к плите
Не издам ни звука. Припади к ноге.
Поцелую руку, станешь как во сне
И пойдешь на топот лошадей во тьме.

…Блок переворачивается в небесах
купаясь в опустошительной красоте
баттерфляем перелетая иконостас
увидишь в иллюминаторе его лицо
меняй на незнакомца с тобой в ряду
аэродинамику маски читай матчасть
скажи ему «здравствуй и сохрани»
и с безымянного на правой дерни кольцо
левой греби, левой — это к судьбе
выпрыгнуть без штампованных слов
из трафарета всех школьных форм
в жизнь одного самолетного дня
до птичьей свободы от парашютных догм
первый закон незнакомки — «Я»
последний закон незнакомца «чувство»
покинь свой привычный, кнегиня, мир
из бортового журнала мод
сделай «топлесс» и выжми в строку
вспыхивающего из терпкого вина огня
и тайна, маска сгорит крылом…
это не просто, а может Блоком —
поэтом, Прустом
пусть так и живет под железной маской
твой тайны муж?

Марсель с тобой, фартовые дела
Ночные фонари, портовый шарм
Окончен день, на эстафете «дойчь»
И фары вырывают тень Гавроша
На лунном диске кружится Пиаф
Андроников выходит на экран
С той стороны, сквозь голубую линзу
В веках обман изображения не признан
Все настоящее — и ночь и Бег и стан
Той женщины что здесь уже не видно —
Так засверкал на хромосоме дна алмаз
Ее, что Лемешев Шаляпина с пластинки —
Снимает, ставит «техно» робот, джаз
В бистро под Сулико француз тоскует
А немец с русским пьются в пляс и марш
Смешалось все — народ храпит, ликует
Марсель головотяпствует — под нож
Идут минуты и часы — щедры буржуи
Та женщина в амбаре про запас
Осталась ангельской и евственной, в ажуре
Брат брату рубит руки по «гюго»
По самое, за то что их не любит
«Садится» на бутылочку «Клико»
В порту в поту поэтово чело
Никто ее за это не остудит.
Марсель с тобой, — ласкает деву Бог…

Когда такая красота — слова молчат.

Милые, разношенные тапки
Пусть не каждый раз лежат где надо
И валяются не там куда закинул
Но зато не жмут и обнимают
Так тепло уютно, очень страстно
Греют в зиму и на ламинате
Не скользят и не дадут упасть мне
На широку ногу мою лапы
Где мне Вас найти и разносить
Под мою стопу и вкус, характер
Ух я потреплю Вас, погрызу
Так люблю охотничью игру
А белые и узкие в дорогу
Снежные, холодные во льду
Новые наденут — мне не важано
Будут помнить меня старые, родные
Ждать и тихо ежиться у двери…
— Но Хаски в дом нельзя пускать! — Пустите!
Не испорчусь, тапки, не испорчу.

Она не подкачала… свою грудь
Естественен румянец на закате
Дает пройти с восходом по палате
Только что вернувшись, выйти в путь
Снимает на ходу листа горчичник
И разрешает взять в дорогу зонт
Ради приличия, чтоб модным горизонт
Был — окропит слегка и не затянет в хляби
Культурная, молчит, Сентябрь уходит
Молодой еще, не ценит, не поймет.
Не подкачала Осень. Ее Ноябрь ждет
Тогда и взвоет, и небеса порвет…

Золушка выросла и помогает папе пилить стволы
Ее сестры пошли на фитнес и сбросили там лаве
Конюх Чайковского купает коня
где купался принц
Уважаем щелкунчик у автора —
он сам и лев и крыс [2] В этой строке произведено скромное, робкое запечатление себя: «настоящим подтверждаю, что я, автор всего сего, по зодиаку лев рожденный в год крысы, т. е. крысолев». А чо я рыжий что ли?
По зодиаку и по нашим понятиям
летит на золотом драконе
На биржи — совсем не дают пройти —
ставят на «красное’»
В Петербургском Собрании законодатели
запретили свет
Почти, «Конец света» запретили
печатать и произносить
Чтобы в сказке хрустальная туфелька
упала с небес
И не было паники кому подойдет на Лысой горе
А в остальном, Маркиза, бомонд и хипиш энд —
Я люблю тебя во все дыры сувать, планеты жызнь
Где-нибудь да приживутся споры
и возродимся мы
И спорить опять начнем кто ты кто он
и кто она миру?
И почему у Розы Маленький Принц украл горшок
Если право ее ощипать_мне отдал Дракон
Я люблю тебя, Роза, с шипами и без лепестков!
И обернулась она в Дракона и метнула туфлю в
Нибиру.

Ваши ноги руки боки — это рычаги созвездий
Ваши головы и стопы — это цели для возмездий
Ваши языки и ушы — это ключ-замки от рая
А глаза — небесных слезы, пей их ангельская стая
Только те места откуда если ткнуть берутся дети
Арендованы не нами, их владельцы бесы, черти
Их сдают Богам — глазами те рулетку в небе вертят
Ставь на счастье ставь на зеро,
все равно получишь крестик.

Нейроны слева — нейроны справа
Внутри — блондинка, европ-держава
У нас — снаружи, на шести сотках
Гоняют внучки не на колготках
На шестисотых и накось выкуси
Как так случилось? А как в Америке
В начале века — проснуться можешь
Ты — человеком… Несправедливо?
А потому что из сказок выпустили
Заснула в шприце — проснулась с принцем
Ну что, догнали? Мы не синицы
Нам не сидится. Объемно мыслим
Довольно пожили. Нам нужно в церковь
Единобожия во имя Христа, Аллаха
И Машиаха. А что заборы? — Оставь пунктиры
Системной сеткой координат и
«тик-так» — сигналы в частицах мира.

женщины нежного возраста бывают и ныне
улитками души — щупают рожками дрему
от прикасания к створкам рАкушки их пиликнут
жемчужинка влажная выпадет осторожно
в пагубном, теплом и тихом, у края, в омут
на дна мозолистые, под берег, ладони в иле
к вечности двигаясь медленно и беспроворотно
вслед, качающей лежа осОкой и тихой тиной
течет слеза и поэтому не замерзает речка —
значит женщина где-то рядом
плывет в Гольфстриме
огибая дум мелководья, пороги и жахнуть риски
и по ним проплывают мужчины
турбулентного возраста
между бакенов в порт последней
своей приписки.