Вячеслав Воробьев - ЛиПа

Люблю смотреть, как летом и весною

Без тостов хлещут водку мужики.

Мне за столом, как в бане, всякий — ровня,

Хоть не знаком почти никто порой.

О, задушевный тост: «Давайте вздрогнем!»

А через миг: «Дерябнем по второй!!»

Сготовленный по бабкиным рецептам,

Первач в стаканах плещет через край.

Мой тост: «Давай по двести грамм с прицепом!»

Перекрывает дружное: «Давай!!!»

Хозяин встанет, скажет так по-русски,

Что даже дамы прыскают в кулак.

Уже не дотянуться до закуски,

Но слышится: «Давайте просто так!»

Под утро, расставаясь у порога,

Друзей находим даже во врагах.

Хоть из стакана пьём, а не из рога,

Но по домам плетёмся на рогах.

И где-нибудь у Каменного моста

Машина с полосой подходит в срок

И лейтенант приветливо и просто

Мне говорит: «Поехали, браток»...

Ты прости,

Что в минуту иную

Я собою владеть не могу

И тебя, как мальчишка, ревную

К малой птахе,

К стерне на лугу...

Ты меня уж прости,

Но бывает,

Что ревную я

Даже к себе.

(Николай Душкин. Годы итожа)

Я хочу,

Чтоб меня ты простила:

Ведь порою ревную до слёз

К мухе,

Той, что тебя укусила,

И к шлее,

Что попала под хвост.

Сгинь, изыди,

Нечистая сила!

Каждый день я ревную и час

К червячку,

Что с утра заморила,

К кошке,

Что пробежала меж нас.

Я не знаю,

Кем нынче ты грезишь,

И ревную во сне, наяву

К той бутылке,

В которую лезешь,

К каблуку,

Под которым живу.

Я ревную

(А как же иначе!)

И уверен, что снова простишь,

И к жилетке,

В которую плачешь,

И к печёнкам,

В которых сидишь.

Боковым

Или внутренним зреньем,

Но увижу,

Кто сердцем нечист.

У меня

На большом подозренье

Даже банный берёзовый

Лист.

Я —

Мой главный соперник,

Я знаю!

Нам обоим на равных везёт.

Сам себя на дуэль вызываю!

Застрелю —

Может, ревность пройдёт...

В заливных лугах июльской рани

Я тебя увидел на коне

В белом платье, в розовом тумане

Амазонкой, скачущей ко мне.

(Владимир Ермаков. Самоцветы)

И жалею, и зову, и плачу,

Но стоит строка, как в горле ком.

Отвернулась от меня удача,

Убежала шляться босиком.

Всё плывёт, как в розовом тумане.

Сон один и тот же снится мне:

Будто я весенней гулкой ранью

Проскакал на краденом коне.

Тишиной себя мы лечим —

Только я и ты.

Нет занятия милей, чем

Воровать цветы...

Всех соблазнов он рассадник,

Аромат земной.

Наклонюсь я в палисадник,

Да и ты за мной.

(Николай Завалишин. Зимоцвет)

Ох, с деньгами стало туго!

Утекли из рук.

Выйди, милая подруга,

На условный стук.

Мы приятное с полезным

Будем сочетать.

В сад соседний мы залезли...

Я крадусь, как тать.

Ночь встречает влагой зябкой,

Тишиной звеня.

Я нарвал уже охапку:

Поцелуй меня!

Что соседи утром ахнут —

Не волнуйся ты.

Знаешь, денежки не пахнут.

Пахнут лишь цветы.

Мой безотказный транспорт,

Ноги,

И ночью думаете вы,

Припоминаете дороги...

В наш век нельзя без головы.

(Леонид Замятин. Высокогорье)

День канет в суете и гаме,

Растают праздные слова...

Я ночью думаю

Ногами,

Чтоб отдыхала голова.

В окошке звёздочки повисли,

Доброжелательно-тихи.

Я разуваю

Орган мысли

И принимаюсь за стихи.

Ты хочешь сказать, как любишь меня,

а говоришь: «Ненавижу...».

Ты хочешь сказать, как устала вдали,

а говоришь: «Не приеду».

(Риталий Заславский. Годовщины)

Я твои мысли умею читать.

Эти уловки мы знаем.

Если ты хочешь «любимый!» сказать,

то назовёшь негодяем.

Если неделями мне не звонишь,

значит, ты жаждешь свиданья.

Если с порога в измене винишь, —

Это вершина признанья.

Письма мои растопчи и порви —

это дороже ответа.

Ну, а вчера ты призналась в любви...

Всё! Моя песенка спета!

В старом ладожском селе

Нынче все навеселе.

Видно, удалась путина

Иль дала приплод скотина.

(Натан Злотников. Единственный дом)

Рассказали мне в деревне

об одной примете древней:

Если настежь магазин

Или кончился бензин,

Если течь дала плотина

Иль ревмя ревёт скотина,

Если выстыла изба

Иль не скошены хлеба,

Если новый председатель

Поминает Божью матерь,

Если почта на замке

Или сеть гниёт в реке,

Если нет нигде народа,

Ни в садах, ни в огородах, —

Это значит, что в селе

Нынче все навеселе.

Я узнал: из лета в лето

Повторяется примета.

Я заблудился в Подмосковье,

Устал кружить в честном лесу,

Встал в удобрение коровье,

И что-то чавкнуло: «Спасу».

Дубы полопались от смеха,

Да я и сам раззявил рот,

А между тем коровья веха

Мне указала путь вперёд.

(Геннадий Касмынин. Не говорю «Прощай!»)

Куда б ни брёл — на юг, на запад

В высоком жаре и бреду,

Как азимут, тот дивный запах.

Я не собьюсь с пути, иду.

Не стережёт меня оплошка.

Бояться нечего, пока

Коровья светит мне лепёшка,

Как звёздочка сквозь облака.

Дубы полопались со смеху.

Но, карандаш зажав в руке,

Вступаю я в стихи и в веху,

И что-то чавкает в строке.

... баталеры, как назло,

Выдавали форму не по росту.

И, бывало, в брюки облачась,

Кипячусь над формой развороченной.

«Брюки, — говорю, — с чьего плеча?»

Отвечают: «С адмирала, точно».

(Анатолий Кашеида. Материк)

...Я прикидывал размер плечей

И душа от счастья обмирала.