Михаил Лермонтов - Озорной Лермонтов

………………………………………….
………………………………………….

Вцепился в титьку он зубами,
«Да что вы, что вы?» – Ну скорей!
………………………………………….
………………………………………….
«Ах боже мой, какой задорный!
Пустите, мне домой пора!
Кто вам сказал, что я такая?»
– На лбу написано, что б…ядь!
И закатился взор прекрасный,
И к томной груди в этот миг
Она прижала сладострастно
Его угрюмый, красный лик.
– Скажи мне, как тебя зовут? —
– Маланьей. – Ну, прощай, Малаша.
– Куда ж? – Да разве киснуть тут?
Болтать не любит братья наша;
Еще в лесу не ночевал
Ни разу я. – Да разве ж даром?
Повесу обдало как варом,
Он молча м…де почесал.
– Стыдись! – потом он молвил важно:
Уже ли я красой продажной
Сию минуту обладал?
Нет, я не верю! – Как не веришь?
Ах сукин сын! подлец, дурак!
– Ну, тише! Как спущу кулак,
Так у меня подол обс…решь!
Ты знай, я не балую дур:
Когда е…у, то pour amour!
Итак, тебе не заплачу я:
Но если ты простая б…ядь,
То знай, за честь должна считать
Знакомство юнкерского х…я! —
И, приосанясь, рыцарь наш,
Насупив брови, покосился,
Под мышку молча взял палаш,
Дал ей пощечину – и скрылся.

………………………………………………..
………………………………………………..
………………………………………………..

И ночью, в лагерь возвратясь,
В палатке дымной, меж друзьями
Он рек, с колен счищая грязь:
«Блажен, кто не знаком с б…ядями!
Блажен, кто под вечер в саду
Красотку добрую находит,
Дружится с ней, интригу сводит —
И плюхой платит за п…зду!»

Друзья! Вы помните, конечно,
Наш Петергофский гошпиталь;
И многим, знаю я, сердечно
С ним расставаться было жаль.
Там, антресоли занимая,
Старушка дряхлая, слепая
Жила с усатым ямщиком…
Но дело вовсе не о том!
Ее служанка молодая
Нескромной бойкостию слов,
Огнем очей своих лазурных
Пленила наших грязных, бурных,
Неумолимых юнкеров.
И то сказать: на эти очи,
На эту ножку, стан и грудь
Однажды стоило взглянуть,
Чтоб в продолженье целой ночи
Не закрывать горящих глаз
И стрясть по меньшему – пять раз!

Однажды, после долгих прений
И осушив бутылки три,
Князь Б., любитель наслаждений,
С Лафою стал держать пари.
– Клянуся! – молвил князь удалый, —
Что нашу польку в эту ночь
Я уе…у! – Поди ты прочь! —
– Шесть штук шампанского?
– Пожалуй!
И разошлись. Проходит день…
Заря угасла. Вечер ясный.
У тесной лестницы, как тень,
Наш князь вертится ежечасно.
И вот на первую ступень
Он ставит трепетную ногу:
Доска проклятая скрипит,
Боится он поднять тревогу.
Как быть? Вернуться? Срам и стыд.
А х…й-то! Брандером стоит.
Он осушает с ромом фляжку,
Скидает все: портки, рубашку.
«Courage! mon cher, allons, скорей!» —
Кричит Choubin из-за дверей.

И, ободренный винным паром,
Наверх вскарабкался наш князь;
Прижал защелку – входит с жаром,
Руками за х…й свой держась;
Чердак похабный, закоптелый
Едва лампадой озарен,
Г..вно и пыль со всех сторон.
В широких креслах, в кофте белой,
В очках, недвижна, как гранит,
Слепая барыня сидит.
Она чепцом почти закрыта…
И мыслил пьяный волокита:
«Она, должно быть!.. Подойду!»
И вот, приближась с быстротою,
Он дерзновенною рукою
Хватил старушку за п…зду,
– Ага! Ну что? Попалась, душка!
– Ах! Боже мой! Да кто же тут?
– Марися, где ты? Эй, Андрюшка!
– Сюда, сюда, меня е…ут!

В тот самый миг со свечкой сальной
Всходил по лестнице мужик.
Вдруг слышит он: в господской спальной
Зовут на помощь, гам и крик!
Он дверь геройски отворяет,
Ударив кулаком сплеча,
И что ж, о небо! озаряет
Его дрожащая свеча?..
Худая мерзостная с…ака
В сыпи, заплатках и чирьях,
Вареного краснее рака,
Как круглый месяц в облаках,
Пред ним сияла!.. Свой огарок,
Смутясь немного, мой Андрей,
Перекрестясь, приставил к ней…
Не вкусен князю был припарок,
И он немедля с языка
Спустил лихого е…ука.

Меж тем мужик схватил дубину
И лезет к князю… Тот назад…
Увы, на княжескую спину
Удары сыплются как град!
– Эй, господа… Ко мне! Скорее!..
– Попался курвин сын… постой,
В другой раз будешь поумнее!
Вот раз тебе, а вот другой!
– Ты знаешь ли, я князь!
– Вот штука!
Когда ж князья е…ут старух! —
– Пусти же! – Вишь какой петух!
– Е…ена мать! – Вперед наука!
Трещит окно, трясется дом,
Шум, грохот, стулья вверх ногами,
Удары вслед за е…уками
Летят, встречаются – содом!
И видит князь: в чуланчик темной
Открыта дверь – туда скорей.
За ним с дубиною огромной
И со свечой спешит Андрей.
В окно сквозь щели ветер свищет,
Дрянная утварь на полу…
Мужик врага повсюду ищет
И видит: что-то там в углу!
Но только неуч размахнулся,
Вдруг точно черт его схватил.
Остановился, заикнулся
И тихо руку опустил.
В шинели, с грозною шматиной,
Марисю обхватя рукой,
Пред ним, кидая взгляд орлиный,
Стоял Лафа, улан лихой!
Огромный, красный прыщ звездою
Блистал среди его чела;
С х…я тягучею струею
Еще зае…ина текла.
Закрыв глаза, младая дева,
Бледна и трепетна, как Ева,
Когда архангел Михаил
Ее из рая проводил,
Прижавшись к страшному улану,
В рубашке, спущенной с груди,
Шептала: «Боже! Ах, не стану…
Не бей, Андрюша, погоди!»

Ужасней молнии небесной,
Быстрее смертоносных стрел,
Лафа оставил угол тесный
И на злодея налетел;
Дал в зубы, сшиб его ногою,
Ему на горло наступил;
– Где ты, Барятинский, за мною!
Кто против нас? – он возопил.
И князь, сидевший за лоханкой,
Выходит робкою стопой,
И с торжествующей осанкой
Лафа ведет его домой.
Как шар, по лестнице скатился
Наш голож…пый купидон,
Ворчал, ругался и бесился
И, морщась, спину щупал он.

Но в ту же ночь их фактор смелый,
Клянясь доставить ящик целый,
Пошел Какушкин со двора
С пригоршней целой серебра.
И по утру смеялись, пили
Внизу, как прежде… а потом?..
Потом?! Что спрашивать? Забыли,
Как забывают обо всем.
Лафа с Марисей разошелся;
Князь мужика простил давно,
И за разбитое окно
С старухой щедро он расчелся
И, от друзей досаду скрыв,
Остался весел и счастлив.

Промчались дни… Марися, где ты?
Где губишь ты младые леты?
Она исчезла!.. Никогда
Мы не найдем ее следа.
Как храм, лишась своей святыни,
Уныл наш бедный гошпиталь;
Он стал мрачней ночной пустыни…
Смешно вздыхать… а, право, жаль!