Константин Бальмонт - Том 2. Стихотворения

Мне снился грустный ангел, белоснежный,
С улыбкой сожаления в глазах,
Я с ним дышал одной печалью нежной,
Я видел бледный Рай в его слезах.

Он мне являлся в разные мгновенья,
И свет храню я этих беглых встреч.
Есть проблески, которым нет забвенья,
Есть взгляд без слов, его не молкнет речь.

Любил – еще люблю я – неземное,
Ум сердца – луч холодному уму,
Я верю в Небо, синее, родное,
Где ясно все неясное пойму.

С небесным я душой не разлучаюсь,
И, встретив чей-нибудь глубокий взор,
Я с ним, я с Белым Ангелом встречаюсь,
Таинственным и близким с давних пор.

Благовещенье и свет,
  Вербы забелели.
Или точно горя нет,
  Право, в самом деле?

Благовестие и смех,
  Закраснелись почки.
И на улицах, у всех
  Синие цветочки.

Сколько синеньких цветков,
  Отнятых у снега.
Снова мир и свеж и нов,
  И повсюду нега.

Вижу старую Москву
  В молодом уборе.
Я смеюсь и я живу,
  Солнце в каждом взоре.

От старинного Кремля
  Звон плывет волною.
А во рвах живет земля
  Молодой травою.

В чуть пробившейся траве
  Сон весны и лета.
Благовещенье в Москве,
  Это праздник света!

Я не знаю мудрости, годной для других,
Только мимолетности я влагаю в стих.
В каждой мимолетности вижу я миры,
Полные изменчивой радужной игры.

Не кляните, мудрые. Что вам до меня?
Я ведь только облачко, полное огня.
Я ведь только облачко. Видите: Плыву.
И зову мечтателей… Вас я не зову!

Есть люди: мысли их и жесты
До оскорбительности ясны.
Есть люди: их мечты – как тихие невесты,
Они непознанно-прекрасны.

Есть люди – с голосом противным,
Как резкий жесткий крик шакала.
Есть люди – с голосом глубоким и призывным,
В котором Вечность задремала.

  О, жалок тот, кто носит крики
  В своей душе, всегда смущенной.
  Блажен, с кем говорят негаснущие лики,
  Его душа – как лебедь сонный.

Фирвальдштетское озеро – Роза Ветров,
Под ветрами колышатся семь лепестков.
Эта роза сложилась меж царственных гор
  В изумрудно-лазурный узор.

Широки лепестки из блистающих вод,
Голубая мечта, в них качаясь, живет.
Под ветрами встает цветовая игра,
  Принимая налет серебра.

Для кого расцвела ты, красавица вод?
Этой розы никто никогда не сорвет.
В водяной лепесток – лишь глядится живой,
  Этой розе дивясь мировой.

Горы встали кругом, в снеге рады цветам,
Юной Девой одна называется там.
С этой Девой далекой ты слита Судьбой,
  Роза-влага, цветок голубой.

Вы равно замечтались о горной весне,
Ваша мысль – в голубом, ваша жизнь – в белизне.
Дева белых снегов, голубых ледников,
  Как идет к тебе Роза Ветров!

Ветры тихие безмолвны.
Отчего же плещут волны,
И несутся в перебой?
Им бы нужно в час вечерний
Биться, литься равномерней,
А меж тем растет прибой.

Отчего же? – Там далеко,
В безднах бледного Востока,
Светит пышная Луна.
А направо, точно лава,
Солнце светит величаво,
И под ним кипит волна.

В миг предсмертный, в час заката,
Солнце красное богато
Поразительным огнем.
Но волна в волну плеснула,
И, признав Луну, шепнула:
«Мы теперь сильней, чем днем».

И меж тем как факел красный,
В отдаленности неясной,
Будет тлеть и догорать,
Лик Луны, во мгле безбрежной,
Будет, властный, будет, нежный,
Над волнами колдовать.

Коромысло, коромысло,
  С нежными крылами,
Как оно легко повисло
  В воздухе над нами.

Прилетает, улетает,
  В ласковой лазури.
Для него она рождает
  Блески, а не бури.

Коромысло, коромысло,
  Почему мы пленны?
Если б знать, какие числа
  Для тебя священны.

Наши числа приковали
  Нас к земле угрюмой,
И в просторах вольной дали
  Мы скользим лишь думой.

Но и в думах мало смысла,
  Тяжесть в них земная.
Ты же грезишь, коромысло,
  В воздухе летая.

Над гладью зеркальной лесного затона,
Вся белая, лилия дремлет одна.
Мерцает во мгле, а с высот небосклона
К ней сходит в сияньи Луны тишина.

И лилия жаждет небесного сна.
Не зная ни жалоб, ни вздоха, ни стона,
Безбольно мечтает и любит она,
Над влагой глубокой ночного затона.

Безмолвно белеет, и вот в полусне
Ей видится небо, простор бесконечный,
Там ангел с невестой идет в вышине.

Ковер облачков расстилается млечный,
И лилия дышит в воздушном огне.
Как льнет к ней, идет к ней наряд подвенечный!

Светло-пушистая,
  Снежинка белая,
Какая чистая,
  Какая смелая!

Дорогой бурною
  Легко проносится,
Не ввысь лазурную,
  На землю просится.

Лазурь чудесную
  Она покинула,
Себя в безвестную
  Страну низринула.

В лучах блистающих
  Скользит, умелая,
Средь хлопьев тающих
  Сохранно-белая.

Под ветром веющим
  Дрожит, взметается,
На нем, лелеющем,
  Светло качается.

Его качелями
  Она утешена,
С его метелями
  Крутится бешено.

Но вот кончается
  Дорога дальная,
Земли касается
  Звезда кристальная.

Лежит пушистая,
  Снежинка смелая.
Какая чистая,
  Какая белая!

Ручеечек, ручеек,
  Ты как ниточка идешь
Под тобой блестит песок,
Весел ты, хоть неглубок,
Ручеечек, ручеек,
  Ты уходишь и поешь.

Словно девушка-дитя,
  В малом зеркальце твоем,
Кудри в косы заплетя,
Травка смотрится, блестя,
С ней журчанием шутя,
  Ты идешь своим путем.

Вьются пчелы меж стеблей,
  Прогудит мохнатый шмель
Ты бежишь скорей, скорей,
Вдруг неволя – средь камней,
Вспенясь, звонче, веселей,
  Зажурчишь ты: «Мель, мель, мель!»

Нет, не смогут голыши
  В мель сложиться ручейку.
В травяной, в лесной глуши,
Он, исполненный души,
Сам себе поет «Спеши!»
  И змеится по песку.