Николай Векшин - Три с половиной мушкетера (сборник)

Стр. 85–113. Куняев правильно рассказывает о том, что у Анны Ахматовой была куча любовников и любовниц и что она не была верной женой и хорошей матерью. Однако называть Бродского любимцем Ахматовой (стр.100) – слишком смело. Он даже как поэт ей был не слишком мил. Ахматова несколько раз довольно пренебрежительно отзывалась о «рыжем» и его поэзии. (Пародию на стихи Бродского см. http://www.stihi.ru/2010/11/16/5193).

Стр. 109. «Борис Пастернак, уравнял в середине 30-х годов двухголосную фугу, две равновеликие силы истории – поэтическую и политическую, то есть себя и Сталина…». Ну, это чрезвычайная гипербола. Пастернак был робок и никогда не равнял себя со Сталиным, нигде про него в стихах не упоминал (про поэзию и прозу Пастернака см. http://www.proza.ru/2010/12/18/414и http://www.stihi.ru/2011/06/15/3186). Только О.Мандельштам действительно смело проехался ехидным стишком по «кремлевскому горцу».

Стр.148–155. Куняев пишет о Вознесенском: «Именно он изо всех шестидесятников ухитрился одновременно с прославлением Ленина… отбивать поклоны сивиллам, командорам и прочим деятелям искусства Серебряного века любой ориентации: коммунистической, педерастической, сионистской, атеистической и т. д.». Здесь неточность: Андрей Вознесенский был такой вовсе не один (о стихах Вознесенского см. http://www.stihi.ru/2009/08/04/1412). К сожалению, поэтических вертухаев у нас в стране всегда хватало.

Стр. 161. «У подлинных русских поэтов (Н. Рубцов… Г. Горбовский… Ст. Куняев…), вышедших из простонародья, таких охранных грамот не было». Под «охранной грамотой» Куняев имеет ввиду поэмы о Ленине, которые были у Вознесенского, Евтушенко, Рождественского и др. Во-первых, не вижу ничего плохого в стихах о Ленине, если стихи качественные (например, поэма Маяковского – великолепная, причем, и с точки зрения стихосложения, и смысла). Другое дело, что ленинские поэмы Вознесенского, Евтушенко и Рождественского не слишком удачны. Во-вторых, в длинном списке «подлинных русских поэтов» я не встретил ни одного сколь-нибудь выдающегося. По какому принципу Куняевым был сформирован список? По «русскости»? В чем «подлинность»? Зато Куняев смело вписал в список свою фамилию. Пусть не обижается на меня прекрасный публицист Куняев, но поэт он весьма средний, увы. До Рождественского, Евтушенко и Ахмадулиной ему как до неба.

Стр.162. Куняев ругает Булата Окуджаву за стихотворный цикл о Ленине. То, что стихи слабые (ещё хуже, чем у Вознесенского), это факт. Но нельзя ругать Окуджаву за то, что стихи именно о Ленине. Ведь, как отметил сам Куняев (с.163) «искренне сказано и без подтекста». Что касается «комиссаров в пыльных шлемах», то этот стих Окуджавы, как мне кажется, очень удачный, песня получилась отличная. Кстати, из текста песни не ясно, над кем склонились комиссары – над своим товарищем или над белым офицером. По-видимому, тут Окуджава сыграл с цензорами в поддавки.

Стр. 164. Стихотворение «Кухарка» Куняев называет «паскудным антинародным стишком» и утверждает, что в нём «Окуджава предал Ленина, скурвился». Ничего подобного. Стих – политическая сатира на власть, хороший здоровый юмор насчёт того, что кухарка, её дети и внуки плохо управляли государством. По сути стих верный, да и по форме вполне недурственный. Никакой антинародности и тем более паскудности в нём нет. По-видимому, у Куняева иногда бывают проблемы с чувством юмора.

Стр. 169. Расстрельное письмо, подписанное 42-мя писателями («Известия», 5 октября 1993) против Российского парламента, действительно позорное и антигуманное, но Куняев напрасно ставит Ахмадулину, Окуджаву и других честных поэтов в один ряд с отвратительной маргинальной Новодворской, которая радовалась победе Ельцина с Гайдаром, потому что ненавидела всё советское. Я уверен, что поэты и писатели не читали письмо внимательно, ибо таков российский менталитет: подписывать, не читая. Тем более они не ожидали жутких последствий силового решения вопроса. Большинство из них не желало крови. А если кто и желал, то потом, наверное, раскаялся.

Стр. 200. Здесь и в других местах Куняев противопоставляет Пушкина поэтам Серебряного века, утверждая, что они, в отличие от него, томились не духовной жаждой, а греховной. Но на самом-то деле почти все поэты томятся сразу обеими жаждами. И Пушкин тут, если не забывать факты из его биографии, не исключение.

Стр. 203. «В том же номере (журнал «Перевал», № 1, 1906) – громадная статья Н. Минского, где он лихо глумится над православием, самодержавием и народным смирением». Не глумится, а иронизирует и анализирует. Минский ярко выразил те настроения и мысли, которые были в то время у русской интеллигенции по поводу реакционности церкви и монархии.

Стр. 207. «Эпохи великих революций… Никто, кроме Высшей Воли, не способен управлять этим потоком». А вот это уже, батенька, полный мистицизм. Революциями управляют вожди, выражающие чаяние народов. Не надо сваливать социально-экономические потрясения на Бога.

Стр. 212. «До пошлостей Пушкин не опускался никогда». И буквально через несколько строк Куняев сам себе противоречит: «Вспомним «Гаврилиаду» Пушкина». Прошу прощения, но «Гаврилиада» не просто пошлая, она похабная. То, что сюжетец забавный и слог лёгкий, нисколько не делает поэму приличной и нравственной. И вообще в полном собрании сочинений великого поэта разнообразных пошлостей (которые он писал в альбомчики дамам и приятелям в письмах) более чем предостаточно. И по жизни Пушкин высокой моралью блистал отнюдь не всегда.

Стр.212. «После рокового 14 декабря 1825 года Пушкин словно бы перерождается, осознав свою великую ответственность за каждый поступок, за каждую мысль и перед Богом, и перед Россией». Во-первых, Пушкин в декабре 1825 года поступил как предатель: не поехал в столицу на подмогу своим восставшим друзьям, хотя до этого сам же их науськивал на бунт (о декабристах и Пушкине см. http://www.proza.ru/2011/12/04/664). Когда многих потом сослали в Сибирь, он написал им знаменитое послание, в котором выразил свою поддержку. Говоря о «перерождении» Пушкина, Куняев противоречит самому себе (стр. 61): «Великий поэт в конце жизни попал в сети, расставленные выродками из сатанинского содомитского клана». Раз уж попал поэт в содомиты, то о каком нравственном «перерождении» может идти речь?

Стр.218. «А Татьяна выходит из этой драмы как идеал русской женщины для всех будущих времён». Идеал? Как раз Онегин поступил нравственно, не соблазнив влюбившуюся в него юную девушку. А она, недолго горевав, выскочила замуж, согласившись на мезальянс с престарелым ничтожеством из высшего света.

Стр. 227. «В сущности, мысли, высказанные в этих отрывках, являются приговором Пушкина Серебряному веку». Вообще-то в Золотой век о грядущем Серебряном никто не задумывался. А Пушкин столько нагрешил и накуролесил в своей жизни и стихах (см. пример http://www.proza.ru/2008/04/26/130), что противопоставлять его в нравственном и поэтическом отношении всем (!) поэтам Серебряного века просто глупо.