Олег Лекманов - Русская поэзия в 1913 году

А я люблю только гул проспекта,
Только рев моторов, презираю тишь…
И кружатся в строфах, забывши такты,
Фонари, небоскребы и столбы афиш.

Милая, как испуганно автомобили заквакали!

…Горсть крупного, тяжелого бисера
Рассыпал передо мною мотор.

О всем, что знали и любили,
Не умолкая никогда,
Лепечет гром автомобилей,
Звенят трамваев провода.

Вот отзвенел трамвай. Умчались
Автомобили, лихачи,
И в город стаями ворвались
Нездешней белизны лучи.

Солнце. Моторы. И грохот трамвайный.
Гулы. Шуршанье бесчисленных ног.
А наверху – голубой и бескрайний,
Бледный, магический, древний цветок.

Я слышу робкий звон бегущего трамвая,
Доносится колес неугомонный шум,
Как будто силится, шумливо пробегая,
Прервать прямую цепь тяжелых, мрачных дум.

Я шел, тоскуя.
Звонки трамваев звучали глухо;
Летели искры от липкой стали;
Был хаос жизни. Сновали люди.

Шипя скользили автомобили,
И пахло гарью.

Беззвучно движутся трамваи,
Шипят на мерзлых проводах.
Бегут моторы, развевая
Воздушно-белый, снежный прах.

…Но судьба нас, рукою суровой,
Разбросала с усмешкой хмельной!..
– Ах, у вас был билет – до Садовой,
У меня же, увы, – до Сенной!!!

На маленьком трамвайчике,
Из дремлющей тайги,
С морковкой едут зайчики
От бабушки Яги…

Из зелени пропыленной заглядывай
На улыбнувшийся тобой бульвар.
Смеясь, идешь трамвайной проволкой обрадован,
Мой Август, на избитый тротуар.

Картина шестнадцатая, это московский трамвай, ходи, гляди и не зевай, а то спаси Бог живо останешься без ног, а то и без головы, а ведь это не так ловко, дома могут быть жена, ребятки, а тебе вдруг отрежут голову или пятки…

В чугунном гремящем трамвае
Я мчался с тоской непонятной,
Мечтая о ласковом мае
В долине цветов ароматной.

Томления неясные
От сердца отгони,
Зеленые и красные
Трамвайные огни…

Отвяжитесь, шалопаи,
Надоели, пристают.
«А зачем у нас трамваи» –
Дети вновь вопрос дают.

От детей чтоб отвязаться,
Мать такой ответ дает:
«Если хочет кто кататься
То того трамвай везет».

«Мы кататься не желаем» –
Заявляют дети ей.
«Мы видали, как трамваем
Задавило двух людей».

Сначала Надю занимали
Столичной жизни пестрота,
Трамвай, движенье, суета,
Чугунный Петр на пьедестале
Над живописною Невой
И пароходов бег живой…

Фокусник
Рельсы
Тянет из пасти трамваев…

На углу у переулка
Опустелый ждал подъезд.
Пронеслись трамваи гулко.
Были нежны взоры звезд.

Все пролетает, как быстрая птица,
Как аэроплан над землей…

Взмотрить вверх, уснуть на пропеллере,
Уснуть, сюда, сюда закинув голову,
Сюда, сюда, где с серым на севере
Слилось слепительно голубое слово.

Если что еще мне нравится,
Это – вольный аэроплан.
Хорошо б, как он, направиться
В беспредельность синих стран.

Надо мною неба легкая эмаль,
Подо мною дремлет водяная сталь.
Шелестит пропеллер в вышине небес,
И Борей затихший чуть колышет лес.

А вдали, где реет дымчатый туман,
В высоте белеет птицею «Форман»,
А над ним красивой розовой каймой
Тихо догорает запад золотой.

О безумный летчик, ищущий богов,
Ты сразиться с ними с высоты готов!
Ты стремишься к солнцу жаждою мечты,
Ты желаешь новой чистой красоты.

Нет, безумец, солнца не достичь тебе,
Твой конец начерчен в гаснущей судьбе.
Ты сегодня гений, завтра властелин,
Но в душе усталой ты – один, один.

У меня есть крылья, крылья вольной птицы, –
Полечу навстречу я лучам денницы…

Приветствую тебя, отважного пилота,
Прими восторга дань посильную мою, –
В величественный миг блестящего полета
Гимн с Музою моей я в честь тебя пою.

Садись на мой аэроплан, –
Мы полетим за облака,
Куда вознес главу Монблан,
Где так лазурь небес близка!..

На воздушной колеснице
Над ковром лесов и нив
Ты летаешь выше птицы,
Прихоть ветра подчинив.

Я в Твердь лететь хочу,
И мысль я ввысь крылю,
Мечусь, учусь, учу…
Во сне, в огне киплю!