Женя Новиков - kniжka (сборник)

А теперь – ни жены, ни машины, Москва за тыщу двести км. Строим первый дом, в котором теперь мы будем жить. И всё ведь сбылось (видать, не даром племянница она бывшего нашего президента, который НЫНЕШНИЙ уже снова наш президент), всё сбылось в точности по её предсказанию. Снимают нас скрытые видеокамеры и у каждого (нас тут пока что – сто тридцать человек) свой рейтинг. Строим новое поселение под моим отчим Соликамском. Отец, когда узнал, что я здесь, да в качестве кого сюда приехал, слёг в больницу с инфарктом, а мама (маме уже 72 года),когда отца навещать не надо, мотается за сорок километров сюда, ко мне, с домашними пирогами. И, знаете, я даже рад. И рад, что именно так я домой вернулся, строителем нового города. Сегодня телезрители, как раз выберут ему название из двух оставшихся: Шишвозьминск и Невзятка. Вот так.»

– Да-а-а… – сказал только Валера.

– Вот тебе и да, – ответил брат, – наш офис, приехали!

– Знаешь, Зин, вчера случай был, еду я на телеге китайской, а навстречу нам двенадцатка с тремя рикшёрами, двое по бокам на педалях, а корневой рулит и педали так, иногда крутит. Так вот, боковой ТАК посмотрел на меня, словно я – дочка Путина Третьего…

– Что, такая же сногсшибательная?

– Зина, и богатая. И богатая, Зин.

– И это всё?

– Ну, он посмотрел, а я из помпы в него железной сеткой. Завершение сеанса.

– А двенадцатка?

– Перевернулась. А, Зин, я же не сказала, на 127м Монархическом дело было, двести метров над Невой! В-общем спасли только четверых.

– ***!!!

В этот момент в комнату ворвались двое санитаров и и уколами заготовленных в патронташах шприцов уложили обеих на их койки. Одной потребовалось три, а другой – восемнадцать.

Моей маме уже за восемьдесят. Созваниваемся каждый день. Она каждый день рассказывает мне о своих больших и не очень происшествиях. Вчера было большое.

– Привет, доча! Сегодня у нас праздник. Я его намыла и поставила на праздничную подставку. У них теперь в один день День рожденья будет! Серёжа разобрал его и зачистил все контакты. Ты же знаешь, обычно от него пол помыть не дождёшься.

– Кого?

– От кого! От Серёжи.

– Да нет, кого разобрали?

– Ох, Тань, чайник! У него сегодня День рождения! Приезжай в гости, чек покажу, год назад его купила же.

Делать нечего, святое дело же. Только вот, что подарить? Подарить заварки – обидится, в День рожденья работать заставляют. А! Подарю антинакипин, как раз несколько пачек завалялось.

Ошибалась – чайник стоит посередине кухни. Стоит, блестит и воду кипятит. Вскипятит, воду выльют и снова наливают.

– Он это обожает делать просто. Ты посмотри, сколько накипятил уже! Четвёртое ведро пошло.

– А у меня подарок! Антинакипинчик.

– Вот, молодец! А я и не догадалась. Пускай закинется. В честь праздничка то.

И бух, засыпает в чайник целую пачку. Чайник только ухнул от удовольствия. С Днём рожденья, дорогой! Электропитания без перебоев тебе!

Сколько раз я пытался сесть и за один присест написать вторую книгу (одна уже есть, кто не в курсе) или… или хотя бы что-нибудь путное сочинить (да, тут смачно будет добавить неграмотное второе «хотя бы») хотя бы. Да. Но выходит, если не ерунда, то нечто такое «гениальное», что мне оно уже даже неинтересно продолжать. Да и вообще, зачем нужна вторая книга, если пачки первой до сих пор (прошло три месяца) пылятся у меня на пианино. А писалось то годами, в общем-то (да, вот так, второй раз – «в общем-то», неграмотно!) за пять минут хочу что-то сравнимое сотворить. Вот у меня есть название тут, не пропадать ему – «Бутерброд с макаронами». Можно – фантастику, нет, абсурд уже нет, не надо, правда ведь? А фантастику (с лирической, возможно, ноткой) – пожалуй. Так вот. Т. е., попробуем:

Бутерброд с макаронами.

Стыковка прошла успешно, как всегда. Как всегда, когда за дело берётся Загороднев. Это наш главный механик, кто не в курсе. Наш, в смысле экипажа межзвёздника «Тритон – 30». Загороднев хорош! Как всегда чего-то покрутил, трубочки какие-то, глотнул пивка безалкогольного (у него всегда припасено на случай работы, возникающей тут, на орбите Z—100 довольно редко). Стыковка – это чисто его. А мы гостей принимаем. Мы это: Стёпка Квасков и я, прежде известный лунописец, Велимир Стокрацкий. К нам пристыковался на сей раз спортивный корабль из ГДР. Эти (спортивные), конечно – не чета нашему межзвёзднику, так – погонять на орбите какой-нибудь гравитационно-безопасной (с постоянной гравитацией) планеты. А чего им с нами делать, спросите? Да просто, им нужно двигать на очередные гонки, в другую систему, а их корабль (вроде это уже как бы ясно??)) не приспособлен для межзвёздных перемещений. Двое соц. немцев зашли в гостиную, где мы уже со Стёпкой накурили псевдосигарами (я – ванильной, а он – вишнёво-ромовой), просто отличная атмосферная композиция встретила по-советски радушно гостей-гонщиков из ГДР.

– Здравствуйте, господа советчане, – на чистом русском сказал… – Меня зовут Клаус, – сказал Клаус.

У гонщиков не принято при знакомстве называть свою фамилию, я это знаю, так как мы не впервые с ними (с гонщиками) знакомство заводили.

– Чудесный воздух, – сказал сразу же второй, посветлее и пониже, немец, – Меня зовут Вили.

Ну мы-то представились по фамилии, я всегда ещё надеюсь, что моя фамилия у кого-нибудь всколыхнётся лунным пейзажем, скажем, десятилетней давности (десять лет уже не пишу, так как желаю только – с натуры, а натуру десять лет как не вижу уж, да и на Земле, конечно, столько же не был, сын вырос. И всё это из-за картины с лысиной Горбачёва, блин!) Ух, закрыл скобки! Страсть какая-то к этим скобкам, к словам «между прочим», мания. Но я, конечно, не писатель, я – лунописец. А был бы писателем, придумал бы про этих ГДРовцев какой-нибудь трэш, чтобы все – либо блевали, либо – ржали, как умалишённые. Но мы просто завели с ними беседу об этой несчастной Z—100, где есть даже вода, но нет никакой жизни и, значит, вот отвезём мы гонщиков, куда скажут (ГДР всё ж – дружественная страна), а потом лететь нам к следующей звезде, что в плане указана, рыскать жизнь. А сын вырос. Пишет. Молодец, экономит деньги и не выходит на видеосвязь (ну, раз в два-три года только), а пишет письма за коммутатором, мать ему купила. Так вот, болтаем мы про Z—100, вокруг которой вертимся, а Загороднев наш пиво уж допил и вертится уж на кухне, он ещё у нас и на это горазд, придумывает, чем немецких гостей удивить.